Не сирота. Дочь олигарха

– Немудрено, – неожиданно хмыкает Кирилл, вставая на сторону подлеца. – Я бы тоже так сделал.

– То есть ты его еще и защищаешь? – пораженно смотрю на него. – Серьезно?

– Абсолютно.

– Останови машину, – грозно требую я, но вместо этого брат блокирует двери.

– И не подумаю.

Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! Я ему доверяю, как самому близкому человеку, а он защищает Морозова. Неужели мужская солидарность выше родственных связей?

– Дай мне выйти!

– Жень, успокойся и не истери, – примирительно говорит Кирилл и ободряюще сжимает мою кисть. – Ты поставь себя на его место.

– Даже не собираюсь. Сволочь он бездушная!

– Жень, – мягко улыбается. – Только представь. Заявляется какая-то девица и предъявляет ему все это. Конечно, первое, что может предположить человек его уровня, – это охоту за бабками.

– Зачем мне его деньги? Я же про девочку говорила, про его дочь! – Эмоции все еще кипят во мне и не желают утихать.

– Ну он-то не знает, какая ты на самом деле святая.

– А он даже и не пытался узнать, – обиженно отворачиваюсь. Может, я и перегнула палку, вломившись к нему в офис, но и он все-таки сволочь. Сволочь, и точка!

– И слава богу. – Брат усмехается. – Я тебе сразу говорил, что это плохая затея…

– Но другой-то нет, – развожу руки в стороны. Как будто мне прямо доставило удовольствие общение с этим напыщенным типом.

– Ладно, не реви, придумаю что-нибудь.

– Не надо ничего придумывать, – хмуро цежу сквозь зубы. – Пусть катится ко всем чертям вместе со своими деньгами. Сама как-нибудь справлюсь.

– Жень, заканчивай. – Кир недовольно качает головой. – Зачем тебе это все?

– Не могу я по-другому, понимаешь? – поворачиваюсь к нему и перехватываю взгляд. – Жалко ее… да и привыкла уже. Мне очень дорога эта девочка…

– Ладно, – сдается он. – Попробую найти варианты, как тебе помочь. Тебя домой?

– Нет, еще на работу.

* * *

Уставшая и разбитая, добираюсь наконец до дома. Нет ни сил, ни настроения. Я опустошена, вымотана и физически, и морально. Хочется только одного: упасть на кровать, не шевелиться и ждать, когда этот дурацкий день закончился.

Поднимаюсь на свой этаж и вижу, что дверь в соседскую квартиру открыта. Нехорошее предчувствие прокрадывается в сердце, заставляя его стучать быстрее. Осторожно заглядываю внутрь, а потом и вхожу в квартиру.

– Катька, давай быстрее. Мне надо уходить, – слышу недовольный голос Любы и замираю на месте. Понимаю, что лезу не в свое дело и надо бы уйти, но ноги будто прирастают к полу.

– А я? – шмыгая носом, спрашивает Катя.

– А ты вон к преподобной своей иди, небось, не бросит.

Это, видимо, про меня. Вот же гадина. Как можно быть такой мерзкой?

– Но мне уроки надо делать.

– Завтра сделаешь.

– Мне сегодня надо.

– Не зуди, – отмахивается Люба.

Не выдерживаю и иду на звук голосов. Люба выходит мне навстречу.

– Добрый вечер. А что здесь происходит? – сухо интересуюсь и скольжу по ней придирчивым взглядом. Вся при параде, видимо, на свидание собралась. А на дочь плевать. Ну что за мать такая?

– О, вот вспомнишь, она и появится. – Соседка расплывается в язвительной усмешке. – Чего тебе?

– Поговорить хотела, – закусываю губу и нерешительно ломаю пальцы. Не умею я вести диалог с такими людьми. Всегда теряюсь, попадая в поле их негативной энергетики.

– Говори, только быстро, – фыркает Люба и скрывается в комнате, продолжая наводить марафет.

– Про отца Катеньки.

– А что про него говорить?

Иду за ней и останавливаюсь в дверях, не желая пропитываться атмосферой этого ужасного места. Все здесь какое-то неприятное, жуткое, грязное. Передергиваю плечами и складываю руки на груди.

– Это точно Виктор Морозов?

– Ну а кто еще? Может, их много?

Да, глупо было бы. Вздыхаю, так и не узнав ничего нового.

– Я была сегодня у него, – говорю хмуро, ожидая реакции. – Он отрицает ваше знакомство…

– Делать тебе нечего, никак не угомонишься, – недовольно шипит Люба, появляясь в дверях. – Я тебя что, просила? – сердито наступает на меня.

Теряюсь и по инерции делаю шаг назад.

– Нет, но…

– Вот что ты лезешь везде? У меня вообще-то гордость есть и от этого козла мне ничего не надо! – важно сообщает она, вздергивает подбородок и идет на кухню. Следую за ней. Достает пакет и начинает складывать в него какие-то продукты и бутылки. А ребенок, наверное, опять голодный.

– Вам, может, и не надо, а вашей дочери? – с презрением наблюдаю за ее действиями. Внутри все кипит от негодования, но я упрямо сдерживаю эмоции. Расположение этой женщины – единственный мостик к Катеньке. Сжигать его слишком опасно.

– А ей тоже всего хватает, – равнодушно пожимает плечами Люба. – Обойдется.

Ответить нечего. Лишь вздыхаю.

– Да и вообще, это был мой выбор. Витька дал денег на аборт, а я молодая была, глупая. Не послушала его. Решила, рожу, он узнает и прибежит ко мне… Жизни хотела хорошей, а получилось вот как. Только жизнь себе сломала. Лучше бы аборт сделала!

– Да что вы такое говорите! – срывает меня от возмущения. – Она же замечательный ребенок. Добрый, отзывчивый. Любит вас. А вы о ней, как о кошке беспородной!