Не сказки

Уазик отправился в поля, а я остался страдать, заливая боль в горле минеральной водой. И часа не прошло, как машина с председателем уже вернулась. Я юркнул в кабину, и уазик помчался, как подорваный, подпрыгивая на колдобинах, оставляя за собой пыльную завесу. Но от дождя уйти не удалось. Он настиг нас на полдороге, да такой сплошной стеной, что напрочь перекрыл видимость, превратив автомобиль в подводную лодку. Правда, председатель и без перископа ориентировался в полях и перелесках, как в собственном огороде. Казалось, мог найти дорогу даже с закрытыми глазами. Когда мы добрались до лужайки на берегу озера, где в небольшой ложбинке уютно устроился громадный валун, дождь, почти весь вылившись, скупо ронял на крышу машины последние капли.

– Смотри, как мы вовремя! – воскликнул председатель, показав на камень, который прямо на наших глазах расцветал, превращаясь из неказистого серо-бурого замарашки в голубоглазую клумбу цветущего льна, расплескавшего синь по всему валуну.

– Вот он, наш Синь-камень! – с гордостью воскликнул Степаныч, любуясь камнем с таким видом, как будто сам всю ночь тайком щедро делился с ним синью своих глаз. – Иди, поздоровайся да не бойся испачкаться, обними!

Я вышел из машины и послушно побрёл к валуну, вяло рассуждая про себя: «Хуже-то не будет. Всё равно со своим воспалённым горлом уже до ручки дошёл…»

Даже вытянувшись во весь рост, мне не удалось достать до верхушки этой громадины. Валун оказался на удивление тёплым, наверно, ещё с утра успел так прожариться на солнышке, что даже проливной дождь не сумел его выстудить. Поверхность камня, испещрённая бугорками и ямками, мелко-мелко дрожала под щекой, словно пыталась рассказать что-то сокровенное азбукой Брайля. Казалось, внутри камня кто-то ласково мурлыкает. А может, это я сам дрожал от недосыпа и ангины?

– Ты что, заснул? – очнулся я от возгласа над ухом. – Почитай, уже с полчаса лежишь, ни живой, не мёртвый…

Председатель потрепал меня за плечо. Я, упруго оттолкнувшись от камня, вскочил и удивлённо прислушался к себе. Слабости как не бывало! И многострадальные миндалины отозвались на проверочное глотательное движение лишь слабым покалыванием.

– Степаныч, а горло-то не болит! – с изумлением воскликнул я.

– Да слышу, слышу, голосок-то прорезался! – ухмыльнулся председатель. – А я тебе что говорил? Наш камень любого вылечит, если захочет, конечно! А ты не верил! Даже заезжие учёные не смогли объяснить, что это за чудо…

– Чудес не бывает! – решительно заявил я со всей своей материалистической самоуверенностью.

– А как же горло? – возразил Степаныч.

– Да просто твои горе-учёные не смогли докопаться до сути, – стоял я на своём. – Придётся им помочь! Как бы отколупнуть от камня кусочек – другой? У тебя зубило с молотком найдётся?

Председатель неодобрительно пожевал губы, словно хотел что-то сказать, но промолчал, отошёл к уазику и через пару минут вернулся с инструментом. Я взял зубильце, вставил в едва заметную трещинку на поверхности камня, размахнулся молотком и… не смог ударить.

Степаныч одобрительно хмыкнул. А Синь-камень, умница, сам понял, что мне нужно. Раздался щелчок, и от валуна отслоился изрядный, с ладонь величиной, кусок, упав прямо мне в руки. Место скола на глазах потемнело, словно намокло, и превратилось в синий глаз, хитро уставившийся на меня.

– Вот тебе подарочек, исследуй на здоровье! – засмеялся председатель. – Понравился, видать, ты ему! Намедни один «турыст» хотел было кусочек отколоть на память, да чуть без глаза не остался. Осколок прямо в бровь воткнулся. Кровищи было!

– Ты о Синь-камне как о живом говоришь! – удивился я.

– А он и есть живой! – убеждённо воскликнул Степаныч. – Разве не понял?

– Понял! – пришлось признаться мне. – Но научное объяснение этому волшебству я всё-таки найду!

Выйдя на работу и получив сполна от секретаря партийной организации за бессонную ночь у костра под песни Высоцкого, я зарылся в книги. Выяснил, что синий цвет камня обусловлен преломлением света чешуйками кварцевого биотитового сланца. Вычитал, что секрет камня заключался не только в цвете и чудодейственных лечебных способностях. Оказывается, он был тем ещё шатуном! Словно медведь, не успевший нагулять жирок и вовремя забраться на зиму в берлогу, валун шастал по всей округе, перекатываясь с одного места на другое. Священники, пугая паству тем, что в камне живёт нечистая сила, закапывали его в землю, топили в озере, но Синь-камень всякий раз упрямо выбирался на свободу. Учёные пытались объяснять это подвижками грунта, всплытием льда и ураганными ветрами.

Мне же пришло в голову исследовать «ауру» Синь-камня методом Кирлиан, поместив осколок камня в высоковольтное электрическое поле и создав коронный разряд. Известно, что характер свечения для живых и неживых объектов различен: у первых он однороден, а у вторых меняет интенсивность и цвет. Так вот, камень оказался живым! И что самое удивительное, свечение менялось от слов, обращённых к камню. Он меня слышал!