Не смей меня касаться. Книга 2

— Да блядь! И что из этого?! — снова орал Шувалов. — Миллионы людей разводятся в нашей стране…

— Что из этого, Александр Иванович?! — теперь и мой голос повысился до крика. — Разве вы не понимаете, я не хочу быть участницей предательства. Это для вас, наверное, в порядке вещей, сначала изменять мне с Юлей, а потом Юле со мной, но я не могу допустить такой низости. И не хочу бояться, что в любой момент меня снова могут променять на другую женщину, извозив мои светлые чувства в помоях. И хоть вы слишком много воображаете о себе, но представьте себе, я считаю, что на вас не сошелся клином белый свет.

Интересно, кого я пытаюсь убедить в этом, себя или его?

— Мне хочется другой жизни, без пошлых болезненных воспоминаний, в которой не будет грязи.

Красивое лицо Шувалова, излучающее столько разных чувств, от злости, негодования до страсти и любви, вмиг погасло, потускнело, погрустнело.

— Понимаю, Таня, понимаю… Я грязь, коснувшаяся твоих прекрасных ножек, конечно, ее проще обойти и пойти дальше.

Почему мне, черт возьми, стало стыдно?

— Только прошу, девочка, не надо глупостей, не увольняйся с этого места работы.

Он развернулся и решительно вышел из малой переговорной.

«Сжала руки под тёмной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
— Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру.»
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру». (Стихи А.А. Ахматовой)

Только я не бежала, пресловутая лазаревская гордыня не позволила… Я полусидела попой на офисном столе малой переговорной и медленно подыхала от разрывающего легкие желания быть с ним…

* * *

Как слепой, шел по коридору, в глазах темнота, словно та грязь, которой боялась Таня Лазарева, залепила мне веки, а в груди все разъедало кислотой, самой концентрированной, даже казалось, что от химической реакции из ушей валит дым. Опять убедился, что добренькая красавица Таня Лазарева, иногда может быть поистине бессердечной стервой.

«Мне хочется другой жизни, без пошлых болезненных воспоминаний, в которой не будет грязи».

Действительно, зачем ей мараться в грязи? Если можно забыть нашу сложную историю любви и попытать счастья с другим… тем более, кандидатура уже есть. Это предположение вызвало рев в душе. Неужели ты сможешь забыть, Таня?! Впрочем, ее желание себя обезопасить вполне понятно. Только возникает вопрос! Была ли любовь, Таня? Может, я сам выдумал себе эту сказочку, ведь мои чувства горели, да и горят так сильно, что мне казалось — Андалузская леди тоже должна испытывать нечто подобное… Блин, я готов поклясться, не одного меня шибает током от нашего малейшего прикосновения… Ведь еще пять минут назад она дрожала, горела в моих объятьях, а стон, сорвавшийся с пухлых губ, разве это не признание в сильных чувствах? Черт, может я идиот, но блин, Таня Лазарева любит меня, все еще любит. Между нами сразу возникает необъяснимое электрическое поле, стоит только оказаться в пределах видимости друг друга. Но упрямая Джейн Эйр… никогда не уступит, не позволит себе быть счастливой, если в ее представлении это неправильно. Такая вполне способна выйти за другого, а потом твердить упрямо: «А я другому отдана и буду век ему верна». И будет же… Танечка, но ведь сейчас не восемнадцатый век… Или в каком веке происходила та дурацкая история? Сейчас совсем другое время. Почему ты не можешь проще смотреть на жизнь. А вообще, сам виноват, слишком рано я затеял этот разговор, преступно рано… Разве правильная Таня могла сейчас поступить по- другому, учитывая тот факт, что по бумагам я муж ее сестры. Млять, зачем я женился на Юльке… Зачем затеял эту встречу? Но после появления на горизонте танкиста Мишки, мне необходимо было убедиться в ее чувствах, нужно было снова почувствовать ток между нами. Убедился? Доигрался… Она опять тебя послала, ещё больше укрепившись в мысли, что ты полное дерьмо.

Вышел из здания… вдохнул холодный воздух. С неба срывался мокрый снег, да прямиком в мое разгоряченное лицо. Дурацкая плаксивая погода…. На губах горели поцелуи и укусы от Тани Лазаревой… Так сладко было снова ее целовать, как больно понимать… что поцелуи были мной украдены в тот момент, когда Таня растерялась и дала слабину в своей непробиваемой броне. Не думала она, что я позволю себе такую наглость.

Телефон зазвенел в кармане пальто. Судя по высветившейся фамилии, звонила лечащий врач моей жены.

— Да…

— Александр Иванович…

— Здравствуйте, Лариса Вячеславовна.

— Здравствуйте, даже не знаю, как вам сказать…