Не смей меня касаться. Книга 2

Млять, глаза. Ну почему они все время выискивают девушку в красном платье? Прекрасную… и теперь чужую, не мою.

Мягко отстранился от навязчивой женушки.

— Родные и гости, прошу поздравить молодых! — торжественно провозгласила ведущая этого фарса.

Теперь еще родственники будут поздравлять. Черт, я этого не выдержу!

Первой к нам подошла моя мама.

— Сашенька, Юленька, поздравляю вас! Берегите друг друга, я очень надеюсь, что объединившее вас маленькое крохотное существо будет мостиком к бесконечной любви и гармонии в вашей семье!

Мама, видимо, решила посоревноваться с сотрудницей загса в патетичности своих речей. Однако показавшиеся из глаз слезы говорили о том, что для моей родительницы это не пустые слова, а ее совершенно искренние мечты и надежды.

— Папа тоже очень бы этого хотел. Жаль, что его нет с нами в этот день.

Черт… Мама, боюсь, наш брак не оправдает твоих надежд.

— Екатерина Юрьевна, спасибо! — воодушевленно верещала Юлька. — Я вас очень люблю. Как только увидела, сразу почувствовала расположение, кажется, мне безумно повезло со свекровью.

— Спасибо, мамочка, — я был намного более сдержанным в выражении своих эмоций.

Потом вереницей пошли поздравлять мои немногочисленные приглашённые, сестра с мужем, бывший тесть и по совместительству лучший папин друг Никита Алексеевич со своей женой Марией Дмитриевной, папина да мамина сестры, дружок Димка Колесов. Последний сыронизировал, что такую красавицу-жену надо будет надежно охранять, дабы не увели, и постоянно баловать, чтобы не заскучала. Моя «ненаглядная» супруга по-идиотски захихикала на этот комплимент и с любопытством, даже некоторым кокетством, посмотрела на Колесова. Мне тоже захотелось язвить: «Забирай, Дима, знаю, такие блондиночки в твоем вкусе. И стоит она не дорого, всего-то тридцать штук в месяц, ты вполне сможешь потянуть». Нет, пусть сначала Ля-ля-ляшка родит мне ребенка, а потом… хоть на все четыре стороны. Мой другой верный друг Серж лишь негромко сказал: «надеюсь, все будет хорошо». Хотя по его довольно мрачному лицу было видно, что на самом деле надежд на такой четверочный исход нашей женитьбы он вовсе не питал.

Весь напрягся, как перед прыжком, когда поздравлять начали родственники со стороны Лазаревых. В ожидании приближения той, которую постоянно ищут мои глаза, сердце неровно и бешено застучало в груди. Она ведь должна поздравить любимую сестренку и ее мерзавца-муженька с таким охрененно замечательным праздником.

— Живите счастливо, — буркнул Николай Алексеевич, — желаю, чтобы в вашей семье были верность и настоящая забота друг о друге.

Странный он человек, однако, ведь знает, что я не люблю его младшую дочь, но все рано рассчитывает на верность. Кроме того, нет никакой уверенности, что веселушка и красавица Юленька сможет быть мне верной женой, ведь она такая молоденькая. Родит ребенка, заскучает и побежит наставлять мне рога. Впрочем, именно на это я и рассчитываю, поскольку данный факт можно будет использовать, чтобы поубавить спесь семьи Лазаревых, ведь ребенок при любом исходе нашего брака останется со мной.

Мама моей жены и моей любимой женщины, причем в данном случае это две разные женщины, вещала что-то о взаимопонимании, затем была фея-крестная из Болгарии, желающая хорошей погоды в доме. А потом… «Мое сердце остановилось, мое сердце замерло», от лица, видать, отхлынула кровь, внутренности обмотало раскаленной колючей проволокой, воздух застрял расплавленной лавой в легких, потому что к нам подошла она… прекрасная и потерянная мной Андалузская красавица.

— Сестренка, поздравляю тебя!

Таня тепло улыбнулась и поцеловала Юлю. Интересно, а меня она будет поздравлять и целовать? Блин, полжизни готов отдать зa один-единственный поцелуй. Нет, конечно, поцелуи мне теперь никогда не светят, только презрительная усмешка и уничижительный взгляд.

— Александр Иванович, надеюсь, вы сделаете мою сестру счастливой.

Интересно, как семейство Лазаревых себе это представляет? Стерпится — слюбится, или «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете»?

— Всенепременно, Татьяна Николаевна, приложу максимум своей ответственности и благородства, — совершенно нагло соврал я.

Темные глаза расширились, блеснув воспоминанием обстоятельств, при которых были произнесены сейчас повторенные мной слова, напомаженные красной помадой губы сделали судорожный вздох, словно этой фразой я ее ударил. А меня сразу охватила волна дикого желания накрыть похожий на алую розу рот своими губами, прижать эту обворожительную женщину поближе к себе… растопить боль, промелькнувшую на идеально красивом лице, близостью наших тел. Пальцы судорожно сжались в кулаки. Таня, горделиво и царственно вышагивая, удалилась… Сделал наконец-то выдох. И только сейчас мое сердце «отдышалось немного и снова пошло». Веду себя как засранец, конченый мерзавец, да еще к тому же садист со стажем. Ну и пусть… Чего уж там… Мне теперь можно совершать неблаговидные поступки.

Глава 7