Не смей меня касаться. Книга 3

– Мам, что же ты наделала?.. Зачем?! Ведь папка так тебя любил. Я всегда смотрела на вас и радовалась. Вы же с отцом хорошо жили! Это подло, мама, ужасно подло!..

В волнении забегала по комнате.

– Ладно, большинство мужчин считают себя полигамными, но ведь женщина – это хранительница очага. А ты в свой очаг привела постороннего... Мам, кто ты после этого?! Разве женщина, вступая в брак, не клянется любить и уважать своего мужчину, быть ему верной?

– Как могла?! – вдруг закричала мама. – Я тоже человек, Таня, и подвержена эмоциям! Мне захотелось вдруг бури вместо ласкового штиля. Я просто на секундочку поверила красивым словам. Но ведь эти двадцать семь лет всю свою нежность, всю свою заботу я отдавала твоему отцу. Никогда сильно его не пилила, денег больших не требовала… он у меня всегда отглаженный ходил, и в постели у нас хорошо было, даже если самой не хотелось, ему не отказывала. Разве я была ему плохой женой? А ведь у Коли непростой характер, ох, какой непростой…

– Мам, когда ты выходила замуж, наверняка видела и понимала, какой у папы характер, – довольно холодно ответила я, – то, что ты сотворила, называется предательством…

Мои слова вызвали новый усиленный приступ слез, мама в отчаянье схватилась за волосы, потянула их в разные стороны.

– Мамулечка, – продолжила я чуть мягче, – разве сиюминутные удовольствия стоят разрушенной семьи?!

– Боже, какая ты идеалистка, Таня... и Коля такой же. Жизнь прожить – не поле перейти. Предательство… какие громкие слова. Да, я оступилась, захотела страстей, попала в сети эгоиста и сластолюбца, он так красиво говорил, любая бы поверила, – мама, пытаясь справиться со слезами, на секундочку замолчала, потом, сиротливо обхватив себя за плечи, стала раскачиваться из стороны в сторону. – Знаешь, измени мне отец, я бы его простила, да-да, обязательно простила, если бы он осознал, что только меня любит. Я ведь осознала… мне никто другой не нужен, кроме моего Коли.

Почему так? Почему у большинства людей осознание приходит только после совершенного греха?

– Скажи ему, Таня, скажи, что я раскаялась и готова день и ночь на коленях стоять, просить у него прощения… Помоги мне вернуть папу, пожалуйста, дочка! Он тебя послушает, ты для Коли большой авторитет, – просила мама, с надеждой заглядывая мне в глаза, а я не находила слов для ее поддержки. – Танюш, прошу тебя, – продолжала причитать мама, – скажи отцу, пусть он не бросает свою Элю, без него Эля просто тень.

Да, именно такой стала мама… тенью себя прежней – улыбающейся, красивой, заботливой женщины. Она ходила неприкаянной по дому, практически ничего не ела, а взгляд затравленно метался по дому, не в силах ни на чем сосредоточиться. Глаза будто постоянно искали кого-то, без сопения которого даже уснуть невозможно. И только когда раздавался звонок на мой или ее телефон, мамино лицо оживало, расцветая на миг надеждой. Но нет, упрямый бескомпромиссный папка не давал о себе знать. Он такой же непреклонный, как и я, будет страдать, мучиться, но никогда не переступит через свою гордыню. Надежда быстро гасла, возвращая на красивое женское лицо прежнюю скорбящую маску. Я идеалистка, мне подавай любовь и верность до гробовой доски, все или ничего… Я была всегда категоричной и не умела прощать предательства, думала, человек, изменивший раз, всегда будет шляться по любовницам. Но сейчас, видя, как страдает и мучается мама, что-то немилосердно щемило в груди, ей невозможно было не сопереживать. Хотя слова утешения застревали в горле, мама сама виновата в своих страданиях, погнавшись за страстями, она разрушила годами создаваемое счастье, девочке-праведнице было трудно ее понять.

С отцом мы встретились в кафе, расположенном в центре города. Папа, в отличие от мамы, казался довольно бодрым и собранным, только сердитые усталые глаза немного выдавали его терзания. Видимо, обида наоборот давала ему силы. Ему легче, отец чувствует себя правым, а на маме лежит груз вины, который постоянно выпускает острые когти мук совести в душу.

Мы обнялись, папа ласково погладил меня по волосам, от этой ласки я сразу превратилась в маленькую эмоциональную девочку, глаза мгновенно увлажнились слезами, а сердце сжал болезненный спазм. Не хочу, чтобы родители расставались, боюсь, что если мама и папа станут жить по разным домам, безвозвратно исчезнет то ощущение семьи, которым я дорожила. Мне ведь с детства внушали, что семья – самое важное в жизни.

– Как ты, доченька?! Нравится новая работа?