Не сотвори себе кумира

– Тетя Клава, старушки Марпл из вас не получилось. Вы нарисовали просто кровавую трагедию в духе Шекспира, правда, что-то не припомню, чтобы у Шекспира были сыщики, расследующие убийства, да и старушка Марпл тогда еще не родилась. В общем, все случилось не так: эта, как вы говорите, «шалава» была убита днем раньше, чем Денис. Помните, как к вам приезжали сыщики из полиции, они тогда подозревали, что Денис ее убил, потому что у него был обнаружен телефон этой женщины, причем с его отпечатками на нем. Но ваши показания спасли Дениса от вздорных обвинений.

Тетя Клава просто зашлась в негодовании:

– Если бы я тогда знала, что они подозревают моего «сыночка», я бы их метлой спустила с десятого этажа.

– Ну, и не помогли бы тогда Денису, а так ваши показания все прояснили.

– Нет, Кать, ну, ты подумай, обвинять невинного человека, который и ответить им ничего не может в свое оправдание!

– Я им тогда приблизительно вашими словами сказала то же самое. Но, они и меня подозревали в убийстве Дениса, говорят, мотив есть, все имущество достанется мне.

И вдруг тетя Клава выдала фразу, голосом утомленной аристократки:

– Я разочарована работой нашей полиции, больше детективов про нее смотреть не буду.

Катя не могла удержаться и расхохоталась.

Посиделки с тетей Клавой нарушил звонок Катиного телефона, на смартфоне высветилось лицо Вики.

– Привет, Катюша, ты дома? Я тут недалеко, можно к тебе зайду, есть разговор.

– Вика, привет, буду очень рада, ты еще не ужинала? Вот здорово, тебя сейчас тетя Клава накормит лучше, чем в шикарном ресторане.

Когда Вика вошла, Катя заметила – подруга явно перевозбуждена, что для уравновешенной Вики было очень необычно.

«Не иначе что-то стряслось» – подумала Катя, но решила с порога не задавать ненужных вопросов, а выяснить все после ужина. Тетя Клава на радостях, что ее стряпня пользуется сегодня повышенным спросом, начисто забыла про дедуктивные умозаключения, и проворно бросилась подогревать свое коронное блюдо, запеченное в горшочке.

Зная, что Вика всегда отличалась отменным здоровым аппетитом, который совершенно не сказывался на ее точеной фигуре модели, и видя, как она через силу запихивает в себя вкуснейшее блюдо, Катя поняла, что случилось, что-то из ряда вон выходящее. Но Вика была очень воспитанной девушкой, поэтому она никак не могла позволить себе обидеть тетю Клаву, которая скромно ждала заслуженной похвалы. Когда Вика наконец справилась с ужином, и высказала все положенные восторги по этому поводу, даже Катя вздохнула с облегчением.

Девушки наконец покинули кухню, оставив там тетю Клаву, и перешли в гостиную. Наконец, Вика, кажется, собралась с духом и обратилась к Кате с совсем уж неожиданной просьбой:

– Катюша, у тебя есть выпить чего-нибудь крепкого, мне необходимо это для храбрости?

Катя была в шоке, но не подала виду. Пошла спросить у тети Клавы, которая радостно сообщила, что в гостиной в баре полный ассортимент. Катя открыла бар, и предложила Вике на выбор целую батарею бутылок с красивыми этикетками, потому что сама плохо разбиралась в крепких напитках. Все это время в гостиной повисла какая-то напряженная тишина, такого раньше с подругами никогда не бывало. Это продолжалось минуты три, пока Вика с трудом, неумело открывала бутылку (как показалась Кате, она ее не выбирала, а взяла первую подвернувшуюся под руку). Потом достала самый большой бокал, наполнила его наполовину, и зажмурившись, с трудом выпила содержимое, после чего долго не могла откашляться. Катя с ужасом смотрела на аттракцион, исполненный подругой, и ждала самого ужасного известия. Она еще помнила слова лиха, о том, что «самое интересное» впереди. И, наконец, откашлявшись, Вика начала говорить.

– Катя, я должна сделать тебе страшное признание – и замолчала.

Катя оцепенела от ужаса: «Господи, да говори же ты поскорей» – взмолилась про себя Катя. И через продолжительную паузу Вика, наконец, начала говорить:

– Я много лет скрывала от тебя эту тайну, думала, что она так и умрет вместе со мной. Но, сейчас, когда передо мной такое искушение, и я не в силах устоять перед ним, я должна тебе во всем признаться.

Катя подумала, что с Викой происходит что-то очень странное, она использует лексикон девушки девятнадцатого века. Вика такая острая на язычок, любящая ввернуть крепкое словечко, говорит не своим, каким-то чужим языком. Между тем подруга продолжала:

– Помнишь, когда нам было по девятнадцать лет, ты меня и Наташку пригласила на свадьбу, твою и Дениса, вот тогда это со мной и случилось.

Тут Катя немного успокоилась, когда поняла, что дело было давно, а сейчас вроде ничего не произошло. Она попросила Вику «не тянуть кота за хвост», а перейти к делу:

– Вик, ну, ты можешь побыстрей, говори по существу, что случилось на моей свадьбе, это было так давно, столько воды утекло, вот и Дениса нет с нами.

– Катя, понимаешь, я на твоей свадьбе влюбилась, и не просто так, а, похоже, на всю жизнь. Но ты не подумай, ничего такого не было, у меня это – чисто платоническая любовь, вроде, как у Петрарки к Лауре.

– Вик, ты что в Дениса влюбилась?