Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Однажды, когда я приехал в Посту-Нову, я сходил к Кохоибииихиаи и попросил его позаниматься со мной, как всегда. Он не отвечал. Я спросил снова: «Ko K'ohoi, kapiigakagaka'isogoxoih'i?» ‘Эй, Кохои, ты не хочешь со мной почертить на бумаге?’ Молчание. Я спросил его, почему он со мной не разговаривает. Он ответил: «Ты ко мне обращаешься? Меня зовут Тиаапахаи (Ti'aapahai). Никакого Кохои тут нет. Меня раньше звали Кохои, но его больше нет, а есть Тиаапахаи».

Поэтому не так уж удивительно, что они задались вопросом, не стал ли я другим человеком. Но в моем случае они волновались больше, ведь если, несмотря на очевидные доказательства моей «человечности», я все-таки окажусь не «ибииси», значит, я совершенно чуждое существо, источник угрозы. Поэтому я заверил их, что я все еще Дэн, а не «капио’иаи».

Часто в дождливые ночи над джунглями возле селения пираха разносится высокий пронзительный голос. Мне он напоминает какие-то потусторонние голоса, а индейцы в селении все как один считают, что это «каоаибоги» — быстрый рот. Этот голос дает советы жителям селения: что делать назавтра, что угрожает им ночью (ягуары, другие духи, нападения соседних племен). Этот «каоаибоги» также любит секс и часто в мельчайших подробностях описывает, как бы ему хотелось совокупиться с женщинами в селении.

Как-то раз я решил сходить посмотреть на «каоаибоги». Я пошел от селения на голос, метров тридцать по подлеску. Оказалось, что пронзительный фальцет принадлежал Агаби (Xag'abi) — индейцу из селения Пекиал (Pequial), который, как все знали, очень интересовался духами.

— Можно тебя записать? — спросил я; я не знал, как он среагирует, но имел основания предполагать, что не откажет.

— Давай, пожалуйста, — ответил он немедленно своим обычным голосом. Я записал минут десять монолога «каоаибоги» и вернулся к себе.

Наутро я пошел к нему в дом и спросил:

— Скажи, Агаби, а почему ты разговаривал голосом «каоаибоги» ночью?

Он как будто удивился.

— А ночью был «каоаибоги»? Я не слышал. Меня и в селении не было.

Удивительно, подумал я.

Мы с Питером Гордоном однажды проводили эксперименты по восприятию чисел среди индейцев пираха (а именно, изучали языковое и психологическое выражение числовых понятий и оперирование ими). Питер хотел расспросить их о духах, потому что ему было интересно понять, как это соотносится с его собственным представлением о культуре пираха. И тогда Исао’ои, с которым мы об этом заговорили, предложил: «Приходите, как стемнеет. Будут духи». Мы с Питером согласились прийти и вернулись к работе.

После работы мы вернулись на нашу стоянку на противоположном берегу реки от селения. Мы собирались помыться, а потом поужинать тушенкой. Однако нас ждал приятный сюрприз: один из жителей селения вернулся с рыбной ловли и избавил нас от необходимости греть тушенку, предложив амазонского длинноперого окуня в обмен на банку сардин, на что мы с радостью согласились.

Питер обвалял рыбину в яйце и овсяных хлопьях и зажарил на пруте над костром. После купания и отличного ужина из пригоревших овсяных комков с вкраплениями рыбьей кожи и белого мяса (рецепт Питера не удался) мы переправились обратно и пошли наблюдать духов. Я не знал, чего ожидать, потому что меня никогда раньше не звали встретиться с духом.

Было уже темно, на небе сияли звезды, и был отлично виденМлечный путь. Квакали крупные речные лягушки. На бревнах лицом к джунглям сидели несколько индейцев. Мы с Питером сели рядом, и он включил свой профессиональный полевой диктофон с высококачественным внешним микрофоном. Прошло несколько минут. В селении пересмеивались дети. Маленькие девочки поглядывали то на нас, то в сторону джунглей, прикрывая лицо ладонями с растопыренными пальцами.

Спустя некоторое время, которое я могу объяснить разве что пристрастием духов к театральным паузам, мы с Питером услышали высокий голос и увидели, как из джунглей вышел мужчина в женской одежде. Это был Исао’ои, одетый как одна недавно умершая женщина из племени. Он говорил фальцетом, чтобы показать речь женщины. На голове у него был платок, имитирующий длинные волосы, которые женщины в племени носят зачесанными назад. Одет он («она») был в платье.

Персонаж, воплощаемый Исао’ои, говорил, как холодно и темно под землей, где женщина похоронена. Она рассказывала, каково это — умирать, как под землей она видит множество духов. Дух, «вызванный» Исао’ои, говорил в ритме, который отличался от обычной речи на языке пираха, распределяя слоги в группы по два (двусложные стопы), а не по три (трехсложные)[9], как в повседневной речи. Я только задумался о том, как это интересно сопрягается с моим исследованием ритма речи в языке пираха, как «женщина» встала и ушла.