Не спи! Вслед за темным даром

— Дирк превратил это в месть, — пояснил Мэлвин. — Он напомнил Уиллу фразу, которую мальчишка сам не раз повторял, как молитву. Кто не имеет любви, гниет изнутри. Потому Уилл избрал такой страшный способ мести. Тем, кто не принял его, отказался принять и любить мальчика.

— Это слова моего отца, — угрюмо выдал охотник. — Он часто повторял их. Но конечно, совсем в ином смысле. Отец считал, что хороший человек занимается в жизни делом, которое любит, живет мыслями о своей семье и заботой о них. Гнилой человек тот, кто думает лишь о своей выгоде. Но это же образно!

— Жестокая насмешка, — прокомментировал магистр. — И думаю, в чем-то она была посвящена тебе. Ведь это именно Дирк надоумил Стефана просить в письме прислать в город именно тебя. Ты же связан с Уиллом.

— С меня все и началось, — согласился Идэн. И чуть робко продолжил. — Я надеялся, что ты дашь возможность мне же это и закончить. Ты сказал, Уилл еще жив. Но он уже пойман? Его ждет казнь?

— Мы опоздали, — с явной досадой признал Мэлвин. — Когда жрецы пришли в храм, Уилл уже сбежал. Наверняка он знал уже о нашем приезде. Сальма бы ему не сказала ничего. Но он мог просто видеть, что происходит здесь. И все понять. Вот Дирка точно ждет казнь. А колдун останется нам. Он ушел на болота.

— Дом Джул, — понял сразу охотник. — Я знаю, как туда пройти. Если ты позволишь мне.

— Идэн! — магистр чуть нахмурился. — Здесь погиб один из рыцарей. Еще двое никогда не вернутся в Орден. Я стремился сюда ради тебя и Ройса. Но как магистр, я не имел права больше никем рисковать. Потому мой отряд это только Майлс, Солина и Алларих. Но на болота пойдем лишь мы с тобой.

— Я обещал смерть колдуна Лиссе, — признался его названный сын. — И благодарен тебе, что ты дашь мне возможность сдержать слово. Это будет мой последний рейд.

— Знаю, — устало кивнул Мэлвин.

— Теперь я снова помню ту ночь, — сказал Идэн. — И это опасно для тебя и Солины. Пусть я никогда не называл ее матерью. Но она близкий мне человек. Ты сделал для меня слишком многое. Я горд был носить имя твоего рода. А потому я не могу навредить вам. Экзекуторам я перестану быть интересен, как только откажусь от Ордена.

— Если это единственная причина, то она пуста, — усмехнулся суховато магистр. — Никакой тайны давно не существует, Идэн. Неужели ты думаешь, что в столичную обитель не передали бы новость, что найдена девочка, способная отменять сильнейшие чары? Неужели бы жрецы не узнали, что существует мальчик, чью душу, с помощью магии Лиссы, не задело посмертное проклятье злонамеренной ведьмы? Алларих знал все это. И он тогда посоветовал мне приказать Солине сварить сонное зелье.

— Зачем? — все это сбивало Идэна с толку.

Мэлвин тяжело вздохнул и посмотрел на названного сына с легкой грустью.

— Мир не любит то, что является исключением из правил, — начал он. — Такие явления принимаются изучать в два раза тщательнее, чем часто бывает необходимо. К ним относятся с настороженностью и опаской, потому что они могут сломать установившиеся давно привычные нормы. А этого никто не хочет. Появление тебя, помнившего ночь своего первого убийства ведьмы, появление Лиссы с ее возможностью отменить даже такие проклятья, это опасно. Прежде всего, для тебя и нее. В Ордене есть непреложное правило, что рыцарь должен пройти некое «очищение» магией злонамеренной ведьмы, должен пережить многое, чтобы стать истинным воином Мира и Равновесия. Его душа и память — своего рода жертвы. А если их нет? Если появилась такая магия, которая способна изменить это правило?

— Но Лисса лишь однажды смогла это сделать, — забеспокоился охотник. — И то не полностью. Она отменила лишь влияние проклятья на мою душу, но не на тело. И даже этого ей уже не повторить. Да и я… В течение пятнадцати лет я доказывал свою непричастность злу, то, что магия Лиссы не сделала меня отличным от остальных рыцарей в войне с злонамеренными ведьмами.

— Я и не собирался с этим спорить, — ответил магистр. — Но подумай, если бы еще тогда стало известно, как твоя подруга спасла тебя, каким ты являешься на самом деле, что бы случилось? Жрецы были бы обязаны доказать вашу непричастность к злу испытаниями. В твоем случае. А Лисса… Представь, что бы ее заставили делать, доказывая силу дара? Не уверен, что вы справились с этим. И да, я думал еще о себе и Солине. Мы тоже были исключением из правил. И поддержав тебя, встав на твою сторону, я рисковал бы еще и нашими жизнями. Потому что Алларих, каким бы верным другом он ни был, получил бы приказ испытать заново и нас с женой. А избежать всего этого можно было легко. Просто сделать так, чтобы ты забыл какие-то несколько часов своей жизни. Так что совет экзекутора был мудрым.

— С этим трудно спорить, — признал Идэн. — А теперь… Спустя пятнадцать лет все это уже не имеет значения. Лисса ни разу больше не отменила посмертных проклятий, а я заслужил доверие жрецов уже более двух десятков раз.

— И ваша история никому не интересна, к счастью, — закончил Мэлвин. — Так что, если бы ты хотел, мог бы вернуться в Орден.