Не ссорьтесь, девочки!

— Да ну?!

— Честное слово. Терпеть не могу. Стены эти белые, картонные, — ненавижу.

— Ну и дела. — Она игриво потерлась плечом о плечо инфернальщика. — Ты у меня первый такой, Эдуард.

Эдика смущает Сонин напор, но он польщен ее похвалой.

— Вот ты и посмотри мои владения. Посоветуй что-нибудь.

— А зачем тебе?

— Хочу, чтобы было интересно. Хочу, чтобы не как у всех. Хочу, чтоб…

— Оригинально было, — подхватила Соня.

— Точно.

— Вот это да! Ну, ты экземпляр! Твои товарищи, наоборот, стараются, «чтоб не хуже, чем у других». А ты «чтобы не похоже».

— А что толкаться? У нас знаешь как делается? Например, Васька аптеку открыл, а я рядом открою, и такую же. Петька колбасный ларек поставил, а я два таких же, и рядом. Мишка на фотомодели худой женился, так я у него отобью…

— И чтоб еще похудела, — засмеялась Соня.

— Молодец, схватываешь на лету.

— Нет, я долго к вам привыкала. Слушай, Эдуард, ты меня покорил.

— Тогда пойдем? Осмотришь помещение. Скажешь, в принципе, и про смету.

— Откуда ты такой взялся?

— Я из хорошей семьи.

Интерьер «Инфернала», в отличие от названия, действительно был вполне зауряден, ничем не выделялся из множества подобных магазинчиков. Люстры — никель, стекло, искусственный хрусталь. И все это горит, переливается, светит, образуя ощущение раздражающего хаоса. Соня рассматривает потолки. Довольно высокие для полуподвала, но… Она кривит рот.

— Что, неподходяще? — спрашивает Эдик.

— Да нет, — Соня задумчиво щипает подбородок. — Что значит неподходяще? Для Эрмитажа, конечно, маловато простора.

— Жалко, — Эдуард искренне расстраивается.

— Разбогатеешь, откроешь магазин в Эрмитаже.

— Прикалываешься?

Хозяин магазина задрал голову и раскинул руки.

— Эта дыра досталась мне даром.

Он кружится на месте, смотрит на хрустальную люстру, нависшую над его макушкой.

— Даром. Прежний хозяин был должен одному моему другу, а этот друг был кое-чем обязан мне. А я был бы идиотом, если бы не подобрал то, что пришло мне само в руки и бесплатно. Понимаешь?

— Понимаю.

Эдуард старается не замечать бархатных ноток в голосе Сони.

— Ты думаешь, что я об этой дыре пекусь, потому что у меня больше ничего нет? А у меня есть. Я обо всем так пекусь. Веришь — нет?

Соня вскидывает ладони вверх.

— Верю и сдаюсь.

— Есть идеи? Говори. Слушаю, — пресекает он Сонькину игривость.

Она скользит по комнате, стараясь не задевать коробки с товаром.

— Я думаю.

Что скрывать. Соня, конечно, соблазняла Эдика. Он был мужчина, он заинтриговал стремлением превратить инфернальную дыру в светоч экономики, и он был богат Судя по всему — богат. Предположительно богат. Дорогая машина, хорошая обувь и спокойная уверенность в себе — этого Соне было достаточно.

Она становится за Эдуардом, грудью касаясь его спины, и так же, как и он, раскидывает руки и смотрит на люстру. Грани хрустальных «сосулек» над ее головой переливаются всеми цветами радуги.

— Я думаю, — объясняет Соня.

— Вот и думай, — говорит он и отступает в глубину зала.

Она же снова начинает свое кружение. Картина ясная, Эдуард — «крепкий орешек». Временно отступив на амурном фронте, она концентрируется на деловой части вопроса. Она приподнимает портьеры на окне, простукивает стены, находит в углу швабру и стучит древком в потолок. Затем заглядывает в открытую дверь подсобки. Там на коробке из-под светильника двое приятелей Эдуарда вдумчиво, в полном молчании играют в шахматы.

— Я думаю…

— Хорошо подумай, сестра. Это ведь не просто магазин.

— Само собой — «Инфернал».

— Кончай издеваться, женщина.

Каков? Значит, он все же видит в ней женщину. Соня прошлась мимо Эдика раз, другой, примериваясь, что бы еще такое сделать, чтобы он клюнул?

— Слушай, сестра. — Эдуард не смеялся, он тепло смотрел на Соню. — Я вот что хочу сказать. Ты — женщина видная. Но пойми меня правильно — ты не в моем вкусе. Давай без прихватов. Я тебя уважаю. Так и буду уважать. Хочешь работать — работаем. Нет — лучше сейчас расстанемся в хороших отношениях. Согласна?

Если бы он усмехался пренебрежительно или, напротив, сделал вид, что она для него пустое прорабское место, Соня бы огорчилась. Она расстроилась бы и в том случае, если бы он сейчас решил воспользоваться ее откровенным предложением, пустился в легкий романчик, а потом сказал весь этот текст, как, например, это сделал Борюсик, другими словами, конечно: «Я с тобой не спал, я кувыркался». Но Эдик называл ее сестрой и относился так же. Соня приняла решение.

— Вот что, брат, я тебе скажу. Потолочки — так себе. Пространства маловато. Товара много. Света очень много, а ты ведь «Инфернал». Загадки не хватает.

— А что делать?

— Либо убирай половину товара и будем обставлять помещение по-взрослому, либо оставим все как есть.

— Хорошо. Допустим, товар я уберу. Что клиент увидит?

— Каталог напечатаешь.

Эдуард присаживается на край стола, ожидая от Сони конструктивных идей. Предложить было еще нечего, одни только мысли вслух: