Не стояли звери около двери...

- А я и не волнуюсь, - я пожал плечами с деланным безразличием, хотя у самого мурашки строем замаршировали вдоль позвоночника. По сравнению с кутенком Свиридовым в моем новом собеседнике чувствовался матерый волкодав. Просто гигантских размеров волкодавище с огромными стальными челюстями. - Что же касается бесед, то я все, что знал уже рассказал следователю старшему лейтенанту Свиридову...

- Знаю, знаю, - закивал он. - Я читал ваши показания. Вы очень подробно все изложили. И честно. Будь я судьей, я бы освободил вас прямо в зале суда. Вы абсолютно невиновны с точки зрения буквы закона.

Я навострил уши. Это было что-то новое в скрипучем и неторопливом механизме следствия по моему делу. Следователь Свиридов, напротив, изо всех сил пытался уверить меня в том, что я конченый прожженный антисоветчик и отщепенец.

- Простите, а вы кто? - поинтересовался я. После тупого и ограниченного Свиридова новый собеседник – хоть и волкодав по своей сути - явно располагал к себе. Даже внешне.

- Ах, да! Я забыл представиться, - он поднялся с краешка стола, прошелся по комнате и остановился у зашторенного окна. - Я - полковник ПГБ Синицкий. Но для вас я - Павел Петрович.

Костюм на нем был темно-синий, дорогой. Брюки отглажены, без единой складочки. Безукоризненно белая рубашка. Модный галстук в широкую полоску с золотой заколкой.

- Очень приятно, - фыркнул в ответ я. Представил, каким убожеством выгляжу сейчас я в засаленном свитере и мятых спортивных штанах по сравнению с этим джентльменом из органов. - Не считаете ли, гражданин полковник, что заявление о моей невиновности из ваших уст звучит, мягко говоря, странно? Хотя бы на фоне того дела, которое упорно шьет мне ваш подчиненный Свиридов?

- Не считаю. - Он уселся на один из стоявших в ряд около окна стульев и вытянул ноги. Туфли у него были тоже не из дешевых, да еще и начищены до зеркального блеска. - Повторяю еще раз: с точки зрения советского законодательства, Николай Львович, вы абсолютно невиновны.

Синицкий сделал паузу и продолжал:

- Но есть еще то, что выше закона. Партийная целесообразность. Государственная необходимость. Политические реалии. Слыхали о таких зверях?

Я горько усмехнулся в ответ и кивнул. Виновен человек или не виновен, в нашей стране давно уже решали не судьи, а партийные органы. Точнее, высшая партийная номенклатура – аппарат ЦК партии и Политбюро.

- А посему свой срок тюремного заключения вы неминуемо получите. Моя же задача - сделать так, чтобы этот срок оказался минимальным. И почти для вас неощутимым.