Не стояли звери около двери...

- Тюрьма, суд, колония, ссылка... - Павел Петрович продолжал, словно и не расслышал моей реплики. – А потом – общественная опала и безвестность. Николай Львович, разве вы о таком будущем мечтали, когда посылали ваш первый рассказ в редакцию «Техники – молодежи»? Да, да, тот самый, который тайком писали во время лекций по научному коммунизму на пятом курсе в институте.

Я чуть воздухом не подавился. Это-то откуда ему известно? Кто-то из сокурсников стуканул? Не иначе… Гм, староста нашей группы Валька Мартиросян, говорили, в первый отдел постукивал…

Синицкий тем временем продолжал:

- Долгие годы за решеткой, потом несколько десятилетий в какой-нибудь деревне Мухоморово в восточносибирской глуши. Там, где из произведений литературы в местной клубной библиотеке есть только сборник постановлений пленумов нашего ЦК за прошлую пятилетку. А черно-белый телевизор - только в кабинете председателя местного леспромхоза. Хамство, бескультурье, всеобщее пьянство... И, разумеется, полная невозможность писать. Поверьте, уж об этом тамошние кураторы позаботятся в первую очередь. Ведь намного проще лишить вас возможности кропать ваши чудные опусы, чем потом перехватывать на пути за рубеж ваши рукописи. Перефразируя Козьму Пруткова, руби под корень!

Он замолчал. Некоторое время буквально буравил мое лицо цепким взглядом. Потом его губы тронула едва заметная улыбка:

- А вы даже слегка побледнели, Николай Львович. Что, слишком мрачную картину вашего ближайшего будущего я вам нарисовал?

- Да, мрачновато, - согласился я и закашлялся. В горле совершенно пересохло.

- Поверьте, в реальности все будет еще хуже. Не факт, что во время отсидки в колонии вам не навесят дополнительный срок. Ничего не стоит подвести человека под статью, если он уже за решеткой.

Я оцепенел. На меня словно обрушился ледяной шквал из моего собственного и весьма вероятного завтра.

- Но альтернатива этому мрачному будущему все-таки есть! - Павел Петрович угадал мои мысли. Он щелкнул пальцами – совсем, как фокусник, который собирается достать из перевернутой шляпы белоснежного крольчонка и предъявить его зрительному залу. - Тюрьма или свобода, забытье или слава... Выбор теперь будет зависеть только от вас, Николай Львович!

- И в чем конкретно состоит эта ваша альтернатива? – Я сглотнул сухой ком в горле. - Что я должен сделать, чтобы выйти из этих стен?