Не стоило мне грубить (СИ)

Троллейбус под номером десять остановился чуть поодаль от бордюра, видимо водитель предусмотрительно не захотел въезжать в лужу, которая выглядела довольно глубокой. Пыхтя и помрачнев еще сильнее, Петр Станиславович, попытался перешагнуть топкое место, но что-то у него не получилось и он прямиком, угодил левой ногой в мутную жидкую грязь. Туфель, хорошо накремленный и начищенный ушел, полностью зачерпнув приличную порцию жижицы. Ощутив что, случилось, он не издал ни единого слова, лишь с силой выдохнул, как спускает пары локомотив, и быстренько стряхнув влагу, подергал ногой как мокрый пес лапой, и ступил в раскрытые двери ожидающего троллейбуса. Двери, в которые он вскочил, были последними, а сзади, как известно, потряхивает и "железный" желудок может не выдержать. Осмотрев салон взглядом перископа, Петр Станиславович обнаружил, что для него места нет. Хотя, что там? Сидит молодой человек, лет семнадцати на вид лопух из семейства лопуховых; черная куртка, синие джинсы, взгляд задумчивый, лицо невинное - уступит. Закрыв проход своим объемным телом, сопротивляясь качке, наш герой прошагал к намеченному месту, по пути показав кондукторше "проездной", он встал, опустив свой взгляд на жертву тяжелой балкой

Паренек и не догадывался, что вставший рядом пассажир с праведным гневом ждет от него проявления доброй воли.

-Гм, гм! - издал Петр Станиславович, выдвинув "каменную" челюсть вперед.

Никакого эффекта.

-Гм! - громче выдал он, на что обернулись несколько пассажиров.

результата нет.

-Гм! - большей силы добавил голосу, который прозвучал уже звериным рыком.

Наконец молодой человек среагировал, вопрошающе взглянув на плотного, сопящего господина, нависшего над ним утесом.

-Ну, чего сидишь? - разом вылил скопившееся напряжение голосом Петр Станиславович - Я столько стою, сколько можно ждать?

-Простите? - подняв на Петра Станиславовича изумленное лицо, спокойно спросил Паренек.

- Чего простить? Смотреть по сторонам надо, видишь, старший стоит... так что уступай, вылазь давай... пригрелся!

Гневливо глянув на обидчика, парень поднялся и направился к средним дверям. Когда он шел, пассажиры могли заметить, как он прихрамывает на правую ногу и с усилием держится за поручни.

-Расселся тут! Хамье! Вся молодежь нынче такая, не морали, не уважения - щерился Арсеньев, его раздирала возникшая ярость, и сильнее хотелось ее реализовать