Не страшись урагана любви

— Вдобавок, — снова перебила она, — должна тебе сказать, что меня очень оскорбляет то, что ты считаешь нужным пояснить мне все это и предупреждать, что ты не настолько мне доверяешь, чтобы заранее знать, что я автоматически позабочусь о подобных вещах.

Грант остановился посреди улицы, как проклятый мул.

— Да ладно! Не надо всего этого дерьма. Я ни черта не говорил о...

— Знаешь ты или нет, — сказала она, на этот раз ощущая свою глупость и от этого еще больше сердясь, — что бы ты ни думал, что знаешь обо мне, я не из тех девушек, которые вообще практикуют встречи более чем с одним мужчиной. — Это не было чистой правдой, подумала она, но достаточно близко к ней, чтобы быть правдивым.

Грант все еще стоял посреди улицы.

— Ну, а теперь заткнисьна секунду! — скомандовал он отнюдь не тихим голосом. Несколько нелюбопытных ямайцев коротко глянули на них. — Я не знаю, чего это ты взлетела к этой теме. Но ты меня не поняла. Ладно, не время и не место обсуждать все это. Если хочешь, поговорим об этомпозднее. А теперь нам нужно скупиться. На нас люди смотрят.

— Из-за того, что ты не умеешь тихо разговаривать! — яростно сказала Лаки. Он прочно стоял посреди улицы, сверкая зрачками сквозь прищуренные веки.

— Просто заткнись!— прошипел он, схватив за руку, и втащил в магазин. Господи, он по-настоящему красив, когда сердится! подумала она, когда он ее тащил.

Ледяная натянутость после этого, после того, как он затащил ее в магазин, не исчезала во время всего похода за продуктами; она сохранялась и в машине на обратном пути домой. Грант не мог понять, что на нее нашло, и ясно было, что в таком состоянии она не будет об этом говорить. Господи, как мало знает каждый о другом, думал он, поглядывая на нее. Она по-настоящему взбесилась из-за чего-то. Дома он помог занести продукты на кухню, где она начала готовить соус, несказав ему ни единого слова. Дуг с Бонхэмом и Орлоффски ждали его в гостиной.

— Ну, что вы скажете, не провести ли нам это шоу на дороге? — громыхнул он, подходя к ним и выбирая на столе полную открытую бутылку пива. Он на одном дыхании на две трети опорожнил ее. Стало полегче.

— Как скажешь, шеф, — легко ответил Дуг. Бонхэм, как заметил Грант, ухмылялся ему, — ему, Гранту — и в этой ухмылке было больше зрительского, просто «научного» интереса, чем сочувствия. Ну, вполне нормально, кисло подумал он, не был уверен, то ли это из-за ссоры с Лаки, то ли из-за предполагавшегося визита к Кэрол Эбернати. Ясно, они разговаривали о нем. Орлоффски, конечно, как обычно, ни о чем, кроме себя и спиртного, не думал.

— Мы вернемся через час, — сказал Грант Бонхэму и сам ухмыльнулся. Они обменялись взглядами. Он повернулся, потом пошел на кухню. — Скоро увидимся, — сказал он Лаки. Но ответа не получил.

Они отправились в машине Гранта. Проезжая по яркому, солнечному, почти безлиственному пыльному городу, он думал о странном обмене взглядами с Бонхэмом, о взгляде, который бросил на него Бонхэм, на который он бессознательно, автоматически ответил. Что это значило? Переезжая через маленький виадук (его едва ли можно было назвать мостом) через широкое плоское русло городской реки, сейчас это просто ручеек, который мог стать бурным потоком после тропических ливней в горах, он ощутил, что въезжает на вражескую территорию.

— Я скажу Кэрол, что еду в Кингстон один, — наконец сказал он, когда они начали въезжать на гору. — Она не знает, что Лаки здесь. Мы сегодня встретились в городе с Эвелин. Но я почему-то уверен, что она не скажет Кэрол.

— Она расскажет всем остальным, — сказал Дуг.

— Возможно, что во всех отношениях сейчас лучше сказать, что я еду один. Это вызовет меньше плача и причитаний.

Дуг ответил:

— Мне-то что. Это твоя игра. — Затем он неожиданно повернулся и тепло улыбнулся. И в глазах был смешок и возбуждение от предстоящей «Акции». — Я поддержу твою игру, Рон. Какой бы она ни была.

Грант тоже ощущал, как в крови увеличивается содержание адреналина. Само возбуждение было по-настоящему приятным.

— Ну, я думаю, так надо сделать, — заключил он. Они уже почти приехали.

Однако все случилось по-другому. И едва ли могло быть хуже.