Не страшись урагана любви

Когда они, оплатив счета, собрались на борту, Бонхэм изложил свой план. Они сразу же отплывают, пока техасцы не проснулись, в пути поедят и направятся в знаменитый, шикарный Дог-Ки. Дорога займет чуть больше половины дня. Там они переночуют — увальни смогут поспать на пристани, потом день будут ловить рыбу, а затем, если захотят, можно будет вернуться сюда, потому что он узнал от самих техасцев, что они на следующий день отплывают. То есть завтра. В Штаты. Они уже неделю живут здесь, рассказал ему Форд еще до ссоры, а такое пьянство больше недели вряд ли кто вынесет. Есть ли возражения или другие предложения? Нет. Было потрясающе красиво: они стояли на палубе в голубом свете раннего утра, залитые желтыми и красными лучами восходящего солнца. Все были босиком, в шортах и тонких рубашках, круглые бедра девушек от прохладной утренней свежести покрылись гусиной кожей. «О'кей, — сказал он. — Тогда нам нужно побыстрее отправляться».

И именно при отправлении произошел случай, который вновь приоткрыл Бонхэму странную двойственную душу Гранта, которую он так и не мог понять. Они стояли левым бортом к пристани, и Грант прошел вперед отдать швартовы, Бен был на задней палубе, чтобы «помогать» ему. Когда он запустил мотор и они отдали швартовы на носу и на корме и отошли, то возник неожиданный порыв ветра, и нос судна прижался к пристани. Ничего страшного, но там стоял Грант, а корабль двинулся назад (поскольку двигатель работал на заднем ходу) и отходил от кормы техасской яхты, и Бонхэм увидел, что они ударятся о старый, высотой около ярда, косо выступающий из воды деревянный столб. Корабль он не повредит, его защитит веревочная оплетка, которую он предусмотрительно сделал, но ударит туда, где стоит Грант, и собьет его или ударит по ногам и придавит к массивному веревочному кожуху. Бонхэм ничего не мог сделать, и сердце у него оборвалось. Изменить направление движения слишком поздно. Не было времени даже дать реверс с заднего на передний ход. Оставались секунды. А если он прыгнет и промахнется, его прижмет корпусом корабля к доку. Бонхэму оставалось только надеяться и орать: «Рон!»

Но Грант, уже швырнувший носовой канат Бену Спайсхэндлеру, был начеку. Хладнокровно, без паники, он наблюдал за приближающимся столбом, высчитывая дистанцию, а затем плавно, как профессиональный танцор, который всю жизнь отрабатывал это движение, прыгнул влево через кожух на палубу, и, стоя на левой ноге, правую ногу отвел в сторону от того места, где Через мгновение столб ударился о кожух. Теперь он был в безопасности. Бонхэм в жизни не видел такого хладнокровного расчета и последующего точного действия, а надо сказать, что повидал он немало.

Но затем возобладала другая часть странной души странного парня. Гранта затрясло. От штурвала на корме Бонхэм не мог видеть, что его трясет, но он это точно знал. Теперь, когда он в безопасности, после хладнокровнейших действий, он испугался! И не просто испугался, он не стыдился показать это!Грант сел на крышу салона и обхватил голову руками. Бонхэм никогдабы не позволил себе этого! Бонхэм тут же дернул подбородком в сторону Орлоффски, и Мо с ухмылкой поплелся с бутылкой джина.

— Потрясно, просто потрясно, как хладнокровно! — услышал он восхищенные слова Орлоффски. — Думаю, я бы прыгнул на пристань!

Слепка болезненно ухмыльнувшись, Грант сделал большой глоток джина.

— Я боялся, что промахнусь, — сказал он. Через секунду он встал и пошел, ухмыляясь, на корму, но его все еще трясло.

— На волосок, — сознательно лаконично сказал Бонхэм.

— Точно, — сказал Грант.

— Прости, — спокойно продолжал Бонхэм. — Но я ни черта не мог сделать, когда рванул ветер. Просто не было времени.

— Думаешь, повредило кожух? — спросил Грант. Его жена, видевшая все это с правого борта, подошла и встала рядом с побелевшим лицом.

— Не-а, — сказал Бонхэм. — Нет, сэр. Он крепкий. Да его едва зацепило. Ты был между ними, вот что плохо. Но скажи: почему потом, когда все кончилось, и ты понял, что в безопасности, почему ты потомиспугался? Ведь все кончено, ты в порядке, все позади!

— Нервы, наверное, — ухмыльнулся Грант. — Слишком богатое воображение. — Он сделал движение, будто хотел обнять жену, но не сделал этого: Бонхэм не мог понять, то ли потому, что они все еще злы друг на друга, то ли пришла в голову другая мысль, драматург счел это немужественным. Как бы там ни было, его жена Лаки повернулась и молча пошла обратно на нос к Ирме и Кэти.