Не стреляйте в любимого

— Ну, может, живет, а может, под замком держит… — пожала плечами Рина и добавила: — Или же и то, и другое.

— Ты что-то знаешь! — Диму вдруг затрясло от возмущения.

Ну, конечно же, Игнат мог похитить Любу и с ее телефона отправить сообщение. И на ответную эсэмэску он мог ответить. А Дима повелся как последний лох…

— Я не знаю, я догадываюсь… Мне только и остается, что догадываться, — с горечью усмехнулась с Рина.

— А ты можешь позвонить Игнату? — резко спросил он.

— Не могу! Ничего не могу! Я и так через край наговорила… И вообще, куда мы едем?

— К Шапирову!

— Ага, сейчас!

Рина глянула на светящийся экран — в поисках разворота. Дима покосился на нее. По своей воле она его к Игнату не повезет. А если вдруг согласится или даже сама станет напрашиваться, значит, дело нечисто. Значит, его заманивают в ловушку…

Ситуация действительно напряженная. И ставки очень высокие. Если Дима хочет выйти из этой игры победителем, он должен быть очень осторожным. Нельзя никому доверять. Даже себе… А может, и не надо ничего. Может, нужно просто сойти с дистанции? Погонится за Любой, а лишится жизни. Ему это надо?..

Глава 13

За окном солнце под парусами из облаков, сосны покачиваются на ветру, воробьи по веткам хороводят, соловей где-то заливается, синицы пискляво переговариваются. И в доме тихо, мирно, никто не пристает, не домогается. Но ветер мог перерасти в ураган, а иллюзия спокойствия — в катастрофу. Люба это понимала, но ничем себе не могла помочь. Не сбежать отсюда, и сквозь землю не провалиться. Если, конечно, Игнат не поможет. Изнасилует, не дождавшись милости от ее природы, а потом на два метра в землю.

Люба вздохнула, вышла из спальни. Остановилась, прислушалась. Вроде бы тихо в доме, но Игнат мог ждать ее в каминном зале. Заставать пленницу врасплох ему нравилось не меньше, чем наслаждаться ее беспомощностью. Самодур-переросток, и с этим ничего не поделаешь.

Она спускалась с лестницы, когда открылась входная дверь. Кто-то зашел в дом со двора. А зайти мог только Игнат. Что это с ним, почему так шумно? Надоело подкрадываться и пугать?

Именно эти вопросы Люба и приготовилась задавать. Но в холл из прихожей вошла та самая женщина, которую Люба видела вчера из окна. Она и вблизи выглядела такой же красивой и роскошной, как издали. Ни единой морщинки на лице, подбородок подтянут, кожа под шеей разглажена. Вне всякого, над ней трудился талантливый пластический хирург. И не менее гениальный стилист. И смотрелась она так, как будто на нее свой объектив навел фотограф из глянцевого журнала.

Люба остановилась как вкопанная, увидев ее. Женщина смерила ее взглядом, недовольно качнула головой и взглядом показала на пол. Люба ее поняла. Нужно было сойти с лестницы, чтобы не казаться выше, чем она есть. Так она и поступила.

— Меня зовут Таисия Павловна, — сказала женщина. — Я — мама Игната. — Голос ее звучал спокойно, миролюбиво, но взгляд оставался сухим и прохладным.

— Люба. Очень приятно.

— Как ты себя чувствуешь, Люба?

— Ну, не скажу, что хорошо…

— Почему?

— Потому что я здесь не по своей воле.

— Насколько я знаю, Игнат тебя здесь не обижает.

Женщина прошла в зал, остановилась в центре помещения. Любе ничего не оставалось, как проследовать за ней.

— Игнат тебя не обижает? — уже вопросительно повторила Шапирова.

— Думаете, мне приятно чувствовать себя игрушкой?

— Игнат очень любит свои игрушки.

— Но я не игрушка! — возмутилась Люба.

— Но далеко не каждая игрушка может стать любимой.

— Я не буду прыгать от радости.

— Игнат, конечно, поступил глупо. Как избалованный ребенок.

— Почему — как?

— Он действительно ведет себя как избалованный ребенок, — улыбнулась Таисия Павловна, словно соглашаясь с ней. — И в этом есть моя вина.

— Я хочу домой.

— Да, конечно… Пока что я имею влияние на своего сына и могу остановить его игру, если она далеко зашла. Тебя отвезут домой.

— Спасибо.

— И возместят моральный ущерб.

— Не надо.

Шапирова поджала губы, недовольно глянув на Любу. Никто не вправе отказываться от ее высочайшей милости. Все должны только соглашаться и хлопать в ладоши.

— Но есть одно условие. Ты не должна никому жаловаться. Никакой прессы, никаких социальных сетей… В полицию можно, в полиции сохранят конфиденциальность.

— Боитесь огласки? — усмехнулась Люба.

— Мы с тобой договорились?

— А если нет?

— Ты должна понимать, что Игнатом двигали чувства. Он в тебя влюбился, он хотел, чтобы ты была рядом. — Таисия Павловна говорила с таким спокойствием, как будто ее сын влюблялся по два раза на неделе.

— Так не любят, — качнула головой Люба.

— Я не заставляю тебя отвечать взаимностью. Я просто исправляю ошибку своего сына и отправляю тебя домой. А как дальше будут развиваться ваши отношения, меня не интересует. Будут развиваться — пожалуйста, нет — все равно…

— А если будут?

— Я возражать не стану.

— Но у Игната есть жена.

— Его жена сбежала с любовником.

— Но она жива?