Не стреляйте в партизан…

Лунинецкий отряд уничтожил два моста, бронемашину, потерял в боях командира В.И. Анисимова и двинулся к фронту. И тоже неизвестно, дошел ли. К ноябрю из 17 партизанских формирований, созданных в Столине в начале июля, продолжал действовать только «отряд Комарова», то есть наш.

Трагичной была судьба многих отрядов не только на Пингцине. Умение воевать во вражеском тылу пришло не сразу. Не избежал разгрома и отряд знаменитого Батьки Миная (Миная Шмырева) на Витебщине.

В одном из тяжких боев его отряд был разбит. Шмыреву и еще одному партизану удалось спастись, а комиссар отряда был повешен гитлеровцами. Но эта неудача не остановила Миная. Вскоре он набрал новых бойцов и продолжил борьбу. У нас в отряде тоже была договоренность: если нас разобьют или рассеют, оставшимся в живых собираться в условленном месте.

Однако нельзя в этом безоглядно винить тех партизан и командиров. Эти отряды разожгли искры партизанской борьбы, из которых потом и возгорелось мощное пламя. И погибли они, как правило, в неравной борьбе.

В августе – сентябре 1941 года пинские партизаны разгромили немецкие комендатуры в деревне Ольшаны Столинского района, в деревнях Хильчицы и Бухча Туровского района.

Было много других боев и засад. Бывший солдат вермахта Эрих Мирек в своих воспоминаниях напишет: «22 июня 1941 года 293-я пехотная дивизия вермахта, в составе которой я находился, переправилась через Буг в районе Бреста и двинулась на Пинск. Я был слесарем в ремонтно-восстановительной команде, расквартированной в Пинске.

С первого месяца войны белорусские партизаны дали о себе знать. По шоссе спокойно не проедешь – эту истину офицер штаба дивизии Кальбфельд уяснил быстро. И если в первые дни вторжения его «мерседес» возглавлял колонну, то теперь он твердо держался в хвосте».

В этом большая заслуга и первых отрядов. И не только тех, о которых я веду рассказ. В Белоруссии к концу августа 1941 года действовал 231 партизанский отряд, насчитывавший более 12 тысяч партизан.

Уже в августе 1941 года немецкое командование на Пинщине и Брестчине вынуждено было провести значительные карательные операции, в которых были задействованы целые полки и бригады регулярной армии и войск СС.

В боях против партизан в районе пинских болот участвовали два полка 1-й кавалерийской дивизии, моторизованная и артиллерийская части 162-й и 225-й пехотных дивизий.

О том, насколько это было трудное время, знаю по себе и по боевому пути нашего отряда. Тем более что не все просто было и у нас, даже у такого опытного командира, как В.3.Корж.

В своем дневнике он пишет: «8 июля подошел ко мне боец Медович и с ним еще три человека, которые заявили, что у них слабое здоровье, они не выдержат в тылу, лучше пойдут догонять своих и воевать в Красной Армии. Я их решил отпустить, действительно видел в них малоспособных бойцов в тылу врага». Но, как оказалось, это было только начало.

Крупных боев в то время мы, разумеется, не вели. Для этого у отряда не было ни оружия, ни боеприпасов. Каждый патрон был на счету. Но Корж постоянно устраивал засады на одиночные автомашины и мотоциклистов. 22 июля сделали очередную засаду на дороге. Было убито четыре гитлеровца, ехавших на мотоциклах, среди них один офицер. Мотоциклы сожгли, оружие забрали.

5 августа на тракте между местечком Ленин и райцентром Житковичи уничтожили пятнадцать немцев, в том числе пять офицеров. Корж тогда выбрал очень удобное место для обстрела. Но колонну грузовых автомашин пропустили.

Немцы ехали беспечно, раздетые до пояса. Играли на губных гармошках, самодовольные, веселые. Руки наши чесались, ударить бы. Но нас было в 15 – 20 раз меньше. И ни одного пулемета.

Через час появилась большая автомашина (как оказалось, штабная) в сопровождении нескольких мотоциклов. Корж бросил гранату и ударил из автомата по кабине. По этому сигналу открыли огонь из винтовок и мы.

Достались нам богатые по тому времени трофеи – оружие, патроны, гранаты, штабные карты, несколько плащ-накидок, а также диковинные для нас, полешуков, французские коньяки и ром, шоколад, консервы, сигареты с изображением верблюда на пачках.

Автомобиль и мотоциклы мы сожгли, забрали 12 винтовок и несколько пистолетов. Мне достался «парабеллум». Правда, он меня подвел через год во время разгрома гарнизона в Ананчицах. Тогда из-за перекоса патрона от меня ушел матерый полицай, которого я должен был взять прямо у него в доме. Заметив, что у меня проблема с оружием, он ударил рукой по лампе и сиганул в окно.

Операция, в ходе которой мы уничтожили штабную машину, была для нас очень важной. Не столько из-за трофеев, сколько для поднятия боевого духа. Провели ее «очень чисто», как выражался Корж, без единого выстрела со стороны немцев. Он отметил в дневнике, что хлопцы потом долго обменивались мнениями на сей счет и даже бравировали друг перед другом.

А ведь перед этим у нас в отряде был кризис. Фронт отдалялся. Моральное состояние партизан ухудшалось. В отряде началось брожение.