Не судьба

— Да есть кой-какие. Когда в Ленинград собираетесь?

Оля покачала головой, скорее, волосами тряхнула.

— Пока руководство не согласовало. Но могу сказать точно, после праздников. Еще бы — четыре дня гуляем, давно такого не случалось. Так то надо всем привести себя в порядок, выйти из запоя и войти в рабочий режим.

— Ну, раз так поздно, может, о свадьбе подумаем до того? Сколько мне тебя уламывать? И так с самого прошлого лета сватаюсь.

— Это Михалыч нас с тобой посватал, а тебе и понравилось. Вот и волочишься за мной и будущей квартирой, — неожиданно она замолчала, а после паузы продолжила тише и много грустнее. — Знаешь, пока давай чуть подождем. Нет, правда, я согласная, но после того, как вернусь. В середине ноября. Договорились? Скажи, что договорились.

— Договорились, — недовольно буркнул я. — Только помни, что нам месяц на подготовку дадут, ну или себе возьмут, то есть расписываться в гроссбухе мы будем в конце декабря где-то.

— Это не дело — совмещать праздники. Лучше уж в середине января.

— Еще не легче. Сколько же мне ждать тебя? Я у тебя вместо Пенелопы получаюсь.

— Эмансипация, брат, — улыбнулась она. — А что это ты вдруг такими мудреными словами заговорил. Нет, я не сейчас заметила, просто снова диву далась и решила спросить — уж не подменил тебя кто.

— Точно. По самым последним данным, образец похищен барабашками, а в его тело внедрен куда более разумный симбионт.

— О, еще одно умное слово. Зая, колись, где нахватался.

— Лучше покажу, чего далеко ходить.

Я поднялся и провел Олю к двум книжкам, в конце лета взятым в местной библиотеке имени Германа Титова. Это были словарь синонимов и Советский энциклопедический словарь в одном томе — махина, толщиной в ладонь и весом в пару кило.

— Вот сказала, что мне словарь нужен, чтоб внятно излагать мысли, я исправился. Взял с запасом, даже два.

— Зая… ты, ты это вообще всерьез? Словари стал читать? Но… честно, даже не знаю, что сказать.

— А что тут сказать. Я словари не читаю, просто, понимаешь, надо с чего-то начинать. Самое простое это репрезентативная выборка.

— Вот сейчас даже я не поняла. Ты о чем?

— Я ищу, за что можно ухватиться, чтоб почитать статью в словаре, потом книжку взять в библиотеке, если тема заинтересует. Понимаешь, законы Кирхгофа меня достали в техникуме, я хоть об этом и могу вести застольные беседы, но будет перебор. А хочется интересоваться чем-то еще, помимо токов и сопротивления резисторов, чему меня два с половиной года учили. Или чему я сам обучился — это я уже про одежду.

— Про одежду сейчас любой разговор поддержит, — ошарашенная открытием пробормотала Оля. Не зная, что и говорить, она продолжала, кажется, совершенно механически: — Тем более, что ты делаешь, это интересно.

— А мне интересно о живописи, об искусстве, культуре, науке, о… я еще сам не нашел, чем себя таким заинтересовать, но найду, даю слово, подрасту до нужного уровня.

— Зая, но зачем же так. Ты мне и без всего этого, и без словарей мил и симпатичен.

— Я знаю. Ты права в другом, образование у меня странное, осколками, вот и пытаюсь его заполнить. Правда, мне самому надо это сделать. А не чтоб перед другими валенком выглядеть и рассказывать о том, как лучше раскраивать ткань, когда ее мало, а крой сложный, как, скажем, у рубашки с рюшами…

И замолчал на полуслове. Солнышко взглянула на меня, вопрошая, что случилось. Я покачал головой. Не хотелось расстраивать, но видимо, придется, если и дальше так пойдет дело.

Вчера и позавчера мне намекали, да еще на позапрошлой неделе, когда, я зубы обидчику Артура пересчитал. И одного, как выяснилось, лишил. Я тогда заплатил десять рублей за установку протеза, скандал вроде заглох, да и сам побитый, пожал руку в знак примирения, но больше со мной общаться не пожелал. Возможно, не он на меня телегу директору накатал. Или директор… да, конечно, он изначально в курсе был, просто уж больно случай подходящий. Мы с ним совсем не пара оказались. Неудивительно, что он несколько дней со мной встречался в коридоре и как-то между прочим, будто не в силах говорить об общей проблеме простым человеческим языком, утверждал, что кооператив меня всяко недооценивает, что мои таланты пригодились бы в «Моменте» или «Русском стиле».

Потом, когда понял, что либо он плохо намекает, либо я туп от природы, вызвал к себе и пояснил: лучше всего будет, если я накатаю по собственному. А то семья здесь дружная, склок и обид не случается, а мое мнение всегда крайнее оказывается, да еще и не в кассу, причем, натурально: все мои предложения руководитель отклонял с неизменным постоянством. Неудивительно, если лучше будет, когда я уволюсь, а он напишет положительную характеристику без всякого упоминания того прискорбного инцидента. И желательно сделать это до конца месяца, под расчет бухгалтерии.

Я рассказал обо всем Оле, она помрачнела, куснула губы.

— Вот гадство, — заметила в итоге. Хотела заметить еще крепче, но не решилась. Женщина все же. — То есть ты все лето на них пропахал, сделал им линию одежды, а они теперь рады-радешеньки поскорее избавиться.

— Но по морде я съездил.