Не суди по оперению

Машина катилась по скоростной магистрали. Беглецы молча смотрели в окно. Максин сосредоточилась на белых полосах шоссе, которые мелькали перед глазами. Ей захотелось подремать. Ей ведь уже не пятьдесят, и послеобеденный сон стал жизненно необходим.

Алекс тем временем размышлял. Он вообще почти все время размышлял. И это было одной из его проблем. Его мозг не отключался. Если бы можно было нажать кнопку и поставить на паузу его бесконечные размышления. Рядом Максин погрузилась в дрему. Она напомнила ему видео, где кот боролся со сном. Она могла быть очень сильной и в то же время очень хрупкой. Это сбивало его с толку. Он представил, какой она была несколько десятков лет назад, в вечернем платье, на приемах вместе с мужем, или в шортах цвета хаки с огромным рюкзаком за плечами, забирающейся на Мачу-Пикчу.

Он бы хотел познакомиться с ней в то время. И с ее мужем. Они, наверное, были самой дружной и самой красивой парой на земле. Родители Алекса по-прежнему были вместе. Они являли, таким образом, пример крепкой семьи. Однако в том, как они относились друг к другу, никогда не было заметно такой глубокой взаимной привязанности, какая существовала между Максин и ее мужем.

Его родители никогда не ссорились. Он, однако, был уверен, что Максин с мужем спорили до хрипоты, обсуждая какие-нибудь психологические проблемы, ломали копья, чтобы понять, кто из них прав. Но это были, конечно, словесные сражения, которые неизменно заканчивались взрывами хохота. Его же родители проявляли вежливое безразличие друг к другу, демонстрировали идеальные отношения на публику, их взаимная любовь была показной. Такой же показной, как и любовь к сыну, к нему. Подделка – идеальная снаружи, гнилая внутри. Вообще говоря, они все для него делали: он был сыт, одет, получил образование. Но они воспитывали его так же равнодушно. Теперь он это осознавал. Он не сердился на них, людей не изменишь, надо либо и дальше жить с ними, либо уходить.

Отправляясь сегодня утром в дорогу, он думал, что лишь сменит обстановку на некоторое время. Но он был от них все дальше и дальше не только физически, но и духовно. Благодаря депрессии он, сам того не понимая, почувствовал, что необходимо уехать, продышаться, начать жить своей жизнью. Муж Максин был бы доволен, узнав, что сеансы психотерапии, проведенные его женой, начинали хорошо сказываться на нем.

– Как же вам, должно быть, его не хватает!

Уточнять не было необходимости. Максин сразу поняла, о ком говорит Алекс.

– Безумно. Без него я наполовину пустая. Хотя он предпочел бы, чтобы я сказала: наполовину полная. Он умел видеть в каждом человеке хорошее. Ты бы ему очень понравился.

Алекс смутился от такого комплимента. Он был далеко не уверен, что заслуживает его. Он всего-навсего находился рядом с ней во время побега. Кроме того, он сомневался, что ее муж был бы рад, что она отправляется на эвтаназию. Чем больше он об этом думал, тем больше убеждался, что Шарлю это совсем бы не понравилось. Но он предпочел ничего ей не говорить.

– Я все еще его слушаю каждый день.

– Вы имеете в виду мысленно?

Молодой человек с грустью решил, что старая дама постепенно теряет рассудок. Симптомы Альцгеймера начали проявляться. Несчастная слышала голоса. Ужасно видеть, как угасает такой живой ум.

Максин догадалась, о чем думает Алекс.

– Я действительно его слушаю, и ты тоже можешь услышать.

Бедняжка бредила. Становилось совершенно ясно, что болезнь вступает в острую стадию. Он не хотел ее обижать. Самое лучшее, что он мог сделать – это принять ее игру. Возможно, затем у нее случится проблеск ясного сознания и она прозреет.

– Ну, разумеется, я бы очень хотел его услышать.

Старая дама оскорбилась.

– Не разговаривай со мной так. У меня нет старческого маразма.

– А как я разговариваю?

– Как с малым ребенком. Скоро спросишь, где мои игрушки и не хочу ли я на горшок. И не смотри на меня так! – сказала она, пригрозив ему пальцем.

Алекс уже ничего не понимал. Неужели, посчитав Максин больной, он стал по-другому на нее смотреть и с ней разговаривать? Возможно. Он ругал себя за то, что так расстроил ее. Меньше всего он хотел бы ее обидеть.

– Я не сумасшедшая, и сейчас докажу тебе это.

Она принялась копаться в своей огромной сумке. Что она там ищет? Какой-нибудь амулет? Он надеялся, что это окажется не кость – лучевая? локтевая? – или что-то еще в том же духе. Она обожала своего мужа, но всему есть пределы. В крайнем случае – прядь волос… Максин все рылась и рылась в сумке, не находя нужную вещь. Если она пыталась отыскать там своего мужа, то вряд ли ей это удастся. Страдая Альцгеймером, она не отвечала за свои поступки, так что от нее можно было ждать чего угодно.

Наконец, смятение на ее лице сменилось выражением облегчения. Она улыбнулась и вынула свою старую «Нокию».

– Нажми на два, это номер моего мужа.

Алекс должен был пресечь это. Умерший не сможет ответить. И она очень расстроится.

– Максин, мне очень жаль, но я должен вам это сказать. Ваш муж вам не ответит, он не может ответить.

Брови Максин взлетели вверх от удивления.

– Естественно. Он же умер.