Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага

Вольф строго посмотрел на Петю и приказал ему подниматься. Вскоре он был в большой светлой комнате, где за круглым столом важно восседал Ульрих. Он читал какие-то бумаги и довольно потирал руки. Ухмыльнулся, пробормотал что-то и протянул лист бумаги сидевшему в углу за письменной машинкой молодому мужчине в гражданской одежде. Тот моментально вскочил, подлетел к Ульриху и угодливо согнулся перед ним. Эсэсовец показал пальцем на текст документа, гражданский утвердительно кивнул головой. Следователь исподлобья посмотрел на Петю и, обращаясь к угодливому молодому человеку, по-русски спросил:

— Он признался?

Этот человечек согнулся совсем крючком и тихим писклявым голосом произнес:

— Да, господин Ульрих, он сознался, что посланы они в наш тыл разведотделом Ленинградскою фронта. Вот его показания, — и он провел пальцем по лежащему на столе документу. Ульрих взмахом руки дал ему понять, что миссия его окончена. Молодой человек попятился задом и занял свое место за машинкой.

Петя с интересом и какой-то брезгливостью смотрел на этого угодливого человека: «Из предателей, конечно. Ишь, как старается, сволочь, боится даже повернуться перед фашистом, пятится, как рак, задом…»

Но тут мысли юного разведчика были прерваны следователем. Он подошел к Пете, стоявшему около стола, придвинул ногой табуретку в темных пятнах крови:

— Садись, мальчик, в ногах правды нет. Ведь так, кажется, говорят русские?

Петя долго смотрел на окровавленную табуретку, затем сел, не сказав ни слова фашисту. Тот с загадочной улыбкой и таинственным голосом произнес:

— Мы все, все знаем.

Петя пожал плечами. Он старался быть безразличным, и это ему пока удавалось. Следователь положил на его плечо руку и интригующе продолжил:

— Знаем, что вас послал разведотдел Ленинградского фронта. Об этом нам рассказал…

Он громко рассмеялся, потом быстро выпалил:

— Об этом рассказал ваш друг. Ну, этот, похожий своими голубыми глазами на девочку… Фамилия у него Шустов. Не так ли?..

Петя спокойно смотрел на фашиста. Он знал, что по легенде фамилия Вани — Шустов. Под этой фамилией Голубцов и представился Ульриху. Петя понял, что гитлеровец ничего не добился от Вани и теперь провоцирует. Мальчик тяжело вздохнул и устало ответил:

— Господин офицер, фамилия эта мне ничего не говорит. Я знаю, что арестованного со мной блондина с голубыми глазами звали Ваней. Больше я о нем ничего не знаю. Что касается какого-то разведотдела, то я о нем впервые слышу. Никакого отношения я к нему не имею.

Ульрих продолжал улыбаться, но в груди у него уже все клокотало от этих упрямцев. Он прекрасно понимал, что от их признания зависит вся его дальнейшая карьера. Если он не добьется этого, то Гюльцов сделает все, чтобы он отправился на передовую. Поэтому он должен их расколоть. Ведь недаром же они болтались вблизи линии фронта. Наверняка связаны с разведкой русских. Но как ему это доказать? Правда, они сознаются, что готовились совершить переход через линию фронта. Об этом же сообщается и в агентурном донесении «Тихого». Но вот дальше они в один голос твердят: в Ленинграде надеялись найти своих пропавших родных и близких. Им и за это расстрел обеспечен. Но его личной заслуги в этом нет. Они сразу рассказали об этом Гюльцову. Ему же надо добиться у них признания о связях с разведкой русских. Но как это сделать? Физические меры воздействия ни к чему не привели. Как первый, так и второй из русских держались на допросе, словно сделаны из железа.

Они не сказали ему ни слова, хотя первому вырвали все ногти на руке, а второму окончательно доломали ногу. Они выдержали адские муки, но стоят на своем и в связях с советской разведкой не признаются. Гюльцов посоветовал ему не применять мер физического воздействия к этому недоноску. По мнению начальника ауссенштелле, отец у него был буржуа на селе, за что репрессирован Советской властью, и, если проявить к нему побольше ласки и тепла, он раскроется. Вот почему он сидит и любезничает с ним.

Ульрих даже решился снизойти до того, чтобы погладить Петю по волосам. Затем ласково потрепал его по щеке и тихим голосом спросил:

— Ведь твой отец, кажется, осужден Советской властью?..

Петя опять кивнул головой. Эсэсовец возбужденно продолжил:

— Ты должен мстить за него. Ведь вас разорила Советская власть. А мы скоро… очень скоро начнем возвращать таким людям, как твой отец, их хозяйства. Но это, конечно, нужно заслужить, ты понимаешь — заслужить…

Петя, полуоткрыв специально рот, внимательно слушал фашиста. Вот мальчик начал нервно потирать руки. Глаза его загорелись, он возбужденно смотрел на Ульриха. Следователь улыбнулся и подумал: «Да, богатство никого не оставляет равнодушным, даже детей. Вон как преобразился этот недоносок».

Петя вскочил со стула и, заикаясь от волнения, торопливо спросил: