Не та девушка

Даже сквозь металл кольчуги я чувствую напряжение каменных мышц. Как ему это удается?! Камни всего-то на сантиметр выступают из стены. Как ему удается крепиться за их крошечные отшлифованные выступы кончиками пальцев?

Пока скользим вниз буквально по грани жизни и смерти, в открытое окно до нас долетает все более громкий стук. Догоняют крики:

— Госпожа Ханна! Это срочно! Отвори!

Всего второй этаж. Будь Хродгейр один, то спрыгнул бы вниз, как тогда, из родительской спальни. Но со мной ему приходится деликатничать, проигрывая в скорости.

Наконец, сверху доносится грохот. Кто-то пытается выломать дверь, не дождавшись ответа. Мне опять становится стыдно. Из-за того, что с расстроенной сестрой возилась, я потеряла драгоценное время и нас обоих подвела под удар.

Прежде, чем мы слышим падение тяжелой двери на пол, Хродгейр спрыгивает на землю и прячется за декоративными кустами, подстриженными в виде медведя. Только под укрытием листвы я стекаю с него на землю.

Меня потряхивает. Так это странно. Сидеть в кустах, когда кровь кипит, требует немедленного действия. Бежать, скрываться. Чтобы глупостей не наделать, шепотом считаю. Раз. Два. Три… Когда он, понимающе похлопывает меня ладонью по тыльной стороне кисти, понимаю, что неосознанно вцепилась пальцами обеих рук в его плечо.

На счет «шесть» до нас доносятся мужские крики:

— Их здесь нет.

— Снаружи тоже не видно.

— Приведите собак!

Мой спутник выглядывает из-за кустов и машет рукой в сторону конюшни:

— Бежим!

Едва услышав призыв, вскакиваю и припускаю в ту сторону… Не успеваю сделать и трех шагов, как падаю на четвереньки, запутавшись в собственном, длиннющем платье. Ох, бесы, за что нам эти платья в наказание!

Хродгейр протягивает руку, чтобы привычно закинуть к себе на плечи, но я мотаю головой. Сколько можно меня носить! Я же не карманная собачка!

Лихо задираю подол выше колен и несусь за своим предводителем, стрелой рассекающим прохладный, вечерний воздух.

Меньше минуты нам требуется на то, чтобы достичь конюшни. Полукровка быстро движется вдоль стены ко входу, я с трудом поспеваю следом. Подобравшись ко входу, Хродгейр оборачивается ко мне и прижимает указательный палец к губам. Просит тишины.

Подкидывает камешек, и на этот звук выходит страж в доспехах. Он успевает скривиться и выхватить меч прежде, чем получает от полукровки удар в лоб, разом уложивший его на мягкую травку. Глаза стража закрыты, мышцы обмякли.

Заглядываем внутрь.

Здесь на входе приготовлены ведра с водой и мешки с зерном. К длинному заграждению привязано много лошадей, все еще одетых в сбрую и блестящих от пота. Вокруг них суетится конюх. Расседлывает потихоньку, насвистывая себе под нос веселую мелодию.

Хродгейр подкрадывается к мужчине сзади и широкой пятерней зажимает лицо. Жизнерадостный свист сменяется сердитым мычанием. Конюх крупный, высокий, но все равно уступает полукровке в размерах.

Я на несколько секунд выпадаю из происходящего. Жду, когда меня попросят кляп вставить в рот или предложат веревку раздобыть для связывания. Но нет. Кляп в наши планы не входит. Через несколько мгновений, показавшихся мне вечностью, Хродгейр опускает конюха наземь. Тот без сознания, что дает нам допуск к лошадям.

И опять мой спутник меня удивляет. Вместо того, чтобы вскочить на лошадь и рвануть прочь, он обходит лошадей, привязанных в ряд. Связывает пару мешков зерна, и крепит их на гнедого оседланного жеребца. Еще одну пару мешков размером поменьше водружает на другого.

Подсаживает меня в седло, вручает мне поводья одной груженой лошади, сам садится верхом и берет под уздцы другое груженое животное. Мы торопливо идем по траве, чтобы та хоть сколько-то скрадывала шум шестнадцати копыт.

Выезжаем за ворота, к счастью, открытые, и скоро достигаем развилки. Правая ведет в сторону замка Фрёдов. Куда ведет левая, не представляю.

Хродгейр что-то бормочет на непонятном мне языке и со всей силы ударяет ладонью по крупу коняги, груженой зерном. Та рысцой бросается по левой дороге прочь от дворца. Такая же участь постигает и другую груженую лошадь.

Понимаю теперь, он привязал мешки для того, чтобы животные стали тяжелее и запутали тем самым погоню. Теперь преследователям будет неясно, по какой дороге поехали всадники.

Мы припускаем прочь по правой дороге. Вдали уже слышится лай собак. От этого становится еще страшнее. Хочется свое волнение передать в животных, чтобы те бежали быстрее.

Как назло, совсем скоро на наши головы падают первые крупные капли. Задираю голову к потемневшему небу. Ни одного голубого просвета в набухших от влаги тучах. Где-то вдалеке мелькает молния и слышится гром.

Проклятье! Все против нас! Вот-вот размоет дороги, это станет помехой нашему бегству. К тому же я промокну насквозь, замерзну, простыну. Стану похожа на мокрого… нет, ощипанного цыпленка! Хродгейр перебивает мои упаднические мысли неожиданным замечанием:

— Удача на нашей стороне, фэйри. Ливень затруднит дорогу противникам и усложнит поиск собакам.

— Ты слышишь их? — спрашиваю с надеждой. — Они далеко?