Не та девушка

Чувствую, как в груди разгораются возмущение. Когда думаю о том, что он сотворил, гнев наполняет своей яростной, вибрирующей силой каждую клеточку тела, пока не доходит до ладоней. Покалывает кожу на пальцах, нетерпеливо рвется наружу.

Глава 43

С моих губ слетает парализующее заклинание. Всего два коротких слога на выдохе, один взмах ладоней — и магия мощным голубоватым пламенем врезается в обоих: человека и собаку.

Перед тем, как застыть, волкодав успевает взвыть в панике, но вой обрывается за пол секунды.

Старик цепенеет молча. На морщинистом лбу выступает блеск испарины. Он сейчас прилагает, наверно, титанические усилия, чтобы чиркнуть кинжалом по такому близкому, доступному горлу полукровки, но мышцы не слушаются, и кинжал выпадает на пол прежде, чем волосы выскальзывают из другой его руки.

Подбегаю поближе, и присаживаюсь перед Хродгейром. У него в изголовье застыла окаменевшая фигура старика. Находиться в такой тесной близости к убийце и безумцу не хочу, поэтому, перебарывая брезгливость, оттаскиваю тяжелое тело в другой угол комнаты, а в процессе случайно опрокидываю его на спину. Тот так и остается лежать в нелепой позе, задвинутый в угол. Со взглядом, наполненном дикой ненавистью, стараюсь не сталкиваться.

Нащупываю кровоточащую, горячую рану на голове Хродгейра. Пальцы осторожно исследуют кровавое месиво, в которое превратилась часть темени. Так страшно прикасаться к этому месту, что я быстро отдергиваю дрожащие руки.

Что угодно отдала бы, чтобы прямо сейчас узнать заклятие исцеления! Грёнские бесы, как же я бесполезна! В самый важный момент от моего дара никакого прока! Тихонько стону от досады.

Мы ведь прямо сейчас должны во весь опор скакать в сторону эльфийского Даэрониса с магическим поясом наперевес, а мне полукровку даже на бок перевернуть страшно! Он выглядит так, будто чудом душа зацепилась за этот мир. Как ему помочь, как?!

Остаться здесь и лечить его — совсем не выход. С минуты на минуту нас может настичь погоня. Отчим спит и видит, как бы Хродгейра отправить к праотцам. Для него беспроигрышный вариант избавиться от сильного соперника, пока тот в отключке. Как смогу я со своими смехотворными магическими знаниями ему противостоять?

Можно, конечно, опять себя разъярить и заклинать противников парализующей магией. Но на сколько меня хватит? Пройдет несколько часов — и они снова будут в строю, а Хродгейр к тому моменту… Хорошо, если жив будет.

Мой взгляд падает на огромную картину, изображающую отчима в полный рост. Он нарисован таким самодовольным и напыщенным, будто вживую наблюдает за происходящим и злорадно усмехается над моими проблемами.

Во мне опять вскипает гнев. Все проблемы из-за тебя, тщеславного сластолюбца! Подбегаю к портрету, снимаю его со стены и лицом вниз опускаю на пол. Полежи-ка тут рядом с поверженным слугой и не мешай мне думать!

Когда опускаю картину, случайно ловлю на себе взгляд Гьёрна. Он теперь совсем по-другому на меня смотрит. Ненависть уступила место отчаянию, из глаз брызжет почти животный страх.

От удивления замираю. Что изменило его настрой? Вдруг вспоминаю. Гьёрн упомянул, что за портретом отчима есть потайная дверь, где скрывается пояс с исцеляющей магией. Он боится, что я заберу артефакт, на который он возлагал такие надежды. Может, если я найду его, то разберусь, как им пользоваться?

Подхожу к стене, с которой я только что сняла портрет. Каменная кладка выглядит надежной и цельной. Хотя в таком полумраке с единственной свечой много не разглядишь! Попробую наощупь.

Подушечками пальцев принимаюсь шарить по холодным камням и шершавому известняку. Время каплями утекает сквозь бесплодные поиски. В какой-то момент, когда я уже близка к отчаянию, палец проваливается вглубь вслед за мелким камушком. Слышу шум заработавшего механизма, и то, что раньше казалось цельной стеной, распадается на две части.

Теперь в стене есть проход, зияющий чернотой прямоугольник. Беру свечу. Захожу туда, где сразу в нос бросается запах сладко-кислой гнили. Быстро оглядываю небольшое, кубическое помещение высотой в человеческий рост.

Здесь есть небольшой стол, на котором ютятся закупоренные сосуды и мисочки. В одной из них — желто-зеленый порошок. Так вот чем, получается, отчим маму травил?!

Миски, сосуды по очереди выношу на подоконник и, открыв окно, выбрасываю наружу. Слышится звон бьющегося стекла. Отлично. Под таким дождем от отравы ничего не останется.

Небольшую часть порошка высыпаю в просмоленный конверт, предназначенный для голубиной почты. Складываю бумагу в трубочку, фиксирую её форму и отправляю к себе в карман. При первой же возможности узнаю об этой субстанции как можно больше. И противоядие ей найду обязательно!

Захожу в потайную комнатку снова и вижу, наконец-то, зачем я сюда изначально шла. На теперь уже пустом столе стоит серебряная шкатулка. Открываю — и ахаю! Внутри находится свернутый змейкой золотистый Пояс. Он скромно переливается в неярких лучах свечи.

Беру его правой рукой и выношу наружу. Стоит мне выйти, как стена медленно, но верно въезжает на старое место.