Не та дверь

Маньяк не только забрал мозг с собой. Он не оставил внутри черепной коробки ни следа плоти. При свете люстры кость казалась желтоватой, старой. Виктор Степанович отвел взгляд. В сочетании с нетронутым лицом это производило сильное впечатление даже на него.

– Закрой, пожалуйста, – сдавленным голосом попросил он. – Там, у себя, еще насмотришься.

Дима с готовностью выполнил просьбу.

Следователь вздрогнул от легкого стука, с которым крышка черепной коробки встала на место, и снова посмотрел на жертву.

– «Она не думала», – вслух прочитал Дима.

Буквы были такими же тонкими, как и линия разреза.

– Видать, одним инструментом работал, – сказал судмедэксперт, имея в виду вскрытие черепной коробки и надпись. – Только здесь он его накалил.

Виктор Степанович кивнул и подумал:

«Все так же, как и в прошлые разы. Такой характерный, яркий почерк, столь сложное преступление. По-прежнему никаких следов и свидетелей. Нонсенс, небывальщина, чертовщина какая-то!»

Когда новая жертва после первого нападения осталась жива, у него появилась было надежда на зацепку, но вскоре угасла. Ничего толкового узнать не удалось.

– Ладно, – сказал он, вставая на ноги. – Ты пока тут повозись, а я с ними пойду поговорю.

Виктор Степанович вышел из спальни, остановился, прислушался и толкнул дверь напротив. Вся семья оказалась там. Вдовец сидел на кровати, дети примостились у него на коленях, обняли за шею. Никто не плакал.

Следователь взял раскладной детский стульчик, стоявший возле такого же столика, и осторожно опустился на него. Почти такая же мебель стояла и в комнате у его Макса. Он по собственному опыту знал, что стул выдержит, если, конечно, не скакать на нем по комнате.

– Привет, – без улыбки сказал он детям. – Вашу маму убил нехороший человек. – Мальчик и девочка вздрогнули, но не заплакали, только крепче прижались к отцу. – Я хочу его поймать, чтобы наказать. Тут мне нужна ваша помощь. Вы же здесь были оба?

Девочка кивнула, мальчик просто продолжал смотреть на Виктора Степановича. Каждый раз, когда следователь встречался взглядом с малышом, у него появлялось ощущение, будто тот что-то знает.

– Вот и… – Он чуть было не сказал «хорошо», но вовремя осекся. – Ладно. Расскажите, что вы тут делали, пока папа с работы не пришел.

Слушать пришлось не так уж и долго. Говорила в основном старшая девочка, которую звали Любой. С ее слов Виктор Степанович понял, что до обеда все шло как обычно. Они вместе позавтракали, затем Люба села делать уроки, которые без нее проходили в школе, а Женя потихоньку играл со своими фигурками.

– Он молодец, сегодня старался мне не мешать, – гордо сказала девочка.

Еще они попросились погулять, но мама сказала, мол, нет, сегодня с вами не пойду. Она была очень печальной. Мама вообще грустила в последние дни, но сегодня совсем сильно. После обеда сказала, что пойдет отдохнет. Попросила сидеть тихо и не мешать, а если захотят посмотреть мультики, то можно, но чтоб громко не делали.

– Мама легла, а мы к ней зашли почти сразу. Нам спросить надо было, можно «Ледниковый период» посмотреть, ведь он длинный. – При этих словах девочки ее отец дернулся, и Виктор Степанович не преминул это заметить.

– Потом мы сидели и смотрели мультик, когда он кончился – еще поиграли, – сказала Люба. – После этого я попробовала заглянуть к маме. Вдруг она уже не спит? Но дверь оказалась заперта. Я подумала, это потому, что мы тогда про мультик спрашивали, и пошла играть с братом. Время шло, а мама все не выходила. Тогда нам с Женькой стало страшно. Я начала стучать, а мама не отвечала. Там вообще было очень тихо, в спальне. Я позвонила папе, а потом мы сидели и ждали, когда он приедет.

– Ваша дочь говорила про длинный мультфильм, – сказал Виктор Степанович, внимательно смотря на вдовца. – Вас это удивило?

– Не это, а то, что они зашли. Люба мне звонила и говорила, что дверь заперта. Но она уже все объяснила вам.

Виктор Степанович кивнул.

– Это ваше? – Он достал из кармана прозрачный пакет, на дне которого лежала отвертка.

Вася вздрогнул и ответил:

– Да, моя. Дверь открывал. Выронил, наверное, где-то.

– Давайте теперь послушаем вас, Василий Андреевич. Как прошел ваш день?

– На работе, – обронил тот. – Я был там с самого утра.

– Вы всю эту неделю работали?

– Нет. Только сегодня.

– Понятно. А почему решили выйти?

На этот раз Виктору Степановичу пришлось подождать ответа. Он напрягся. Неужели лед тронулся? Или хотя бы затрещал?

– Мы… нам тяжело вместе было. – Вася тщательно подбирал слова. – Мне надо было встряхнуться. Вот я и пошел.

– Ясно. Что было дальше?

Тот снова ответил не сразу:

– Работал. Я юрист, вы знаете. Проблем много накопилось за эти дни. Разгребал. А потом позвонила Люба, и я поехал домой.

– На чем ехали?

– На такси.

– Вызывали?

– Нет. Голосовал.

– Когда вышли с работы?

Вася вспомнил, как зазвонил телефон. Он взял его и увидел на экране время – 15.53.

Виктор Степанович заметил, как взгляд вдовца поплыл, стал отсутствующим. Потом Вася зажмурился, и его лицо исказилось.

– Около четырех часов дня, – ответил он, наконец-то справившись с собой.