Не та избранная

Идти пришлось недолго. Всего через три дневных перехода я оказалась неподалеку от маленькой деревушки, всего на десяток домов. Но что это были за дни! Начать нужно с того, что флора и фауна этого мира, даже вдали от Волшебного леса, сильно отличались от земной. Вокруг было полно ядовитых растений и растений умеющих душить, плеваться ядом, стрелять острыми иглами, перепрыгивать с места на место, выпускать клубы ядовитого тумана или внезапно выстреливать усиками-липучками из земли. И все это при том, что ни капли рассудка или самосознания, в отличии от того же Волшебного леса, у них не было. Только голые инстинкты. Впервые, не иначе как чудом избежав ловушки, я долго пыталась докричаться до напавшего на меня растения. Но это было бесполезно.

Животные также были отнюдь не безобидными и очень сильно отличались в сторону хищности и агрессивности. Только обострившееся до предела чувство интуиции да Мрак позволили мне добраться до деревеньки живой. Да еще то, что когда мелкий грызун, вроде белки, неожиданно атаковавший меня прямо с дерева, все же прокусил кожу на руке, то тут же, заверещав, начал выплевывать мою кровь и, хрипя, кататься на земле. Кажется, я оказалась для местных ядовитой.

То же казалось и для обитателей реки. Стоило мне подойти слишком близко, как тут же в глубине начинали рыскать непонятные тени, появлялись змеи и зубастые рыбки размером с мою ладонь. Все они явно были голодны…

Деревенька выглядела тихой и мирной, Мрак снова кружил в высоте, зорко наблюдая за всем происходящим в округе. Я несмело ступила на тропинку, ведущую от небольших мостков к ближайшему каменному дому.

— Чего-нить ищешь, девушка? — обратилась ко мне сидящая на заднем крыльце старуха.

Вздрогнув от скрипучего голоса, я остановилась и посмотрела на женщину. Как я могла не заметить ее ранее? Немного успокаивало лишь то, что она была асамантом[2], а они, судя по прочитанному мною в библиотеке, ближе всего были к обычным людям.

— Жилье. И работу. — Больше всего хотелось бросить все и сбежать, но куда я денусь? Обратно в лес?

Женщина довольно покивала головой.

— То-то мне ночью филин снился. Вот сижу тебя с утречка, значится, и жду. Капюшон-то свой черный с головы сними, девонька. Чего прячешься?

Руки предательски задрожали. Но вот и момент истины: какой будет ее реакция? Впрочем, от одной старухи в случае чего я ещё убегу. Но вот если наберется толпа селян… Глядя прямо в глаза женщины, я сдернула капюшон. Она только крякнула, явно не ожидая чего-то подобного.

— Вот оно как… — протянула тихо. — М-м, ты обратно капюшон лучше надень. Зятек у меня…

— Ты с кем, мать, разговариваешь?! Чего полы ещё не помыты? — Словно только того и ждал, на порог вышел кряжистый мужчина асамант, в предках которого, судя по всему, затесались и гномы. — Это ещё кто?

— Побродяжка, — пожала костлявыми плечами старуха. — Работу и жилье ищет.

— А чего под плащом прячется? — Мужчина шагнул ко мне, я же, остро ощутив опасность, ринулась в кусты, что бы тут же провалиться в забытье от сильного удара по затылку.

Добегалась.

— … а посему приговариваем ее к наказанию двадцатью плетями. — Словно сквозь вату доносились до меня чьи-то слова.

Я с трудом смогла открыть глаза и осознала себя привязанной за руки к высокой перекладине на площади все той же деревеньки. Носки ботинок едва доставали до земли, вывернутые руки нещадно болели. С меня сняли плащ, и теперь собравшиеся вокруг жители с жадным любопытством и злой яростью в глазах рассматривали беспомощную меня.

Резкий звук вывел из ступора, спину обожгло такой острой болью, что я даже закричать не смогла — горло сдавило невидимыми тисками. Ахнув, стоящие вокруг разумные, словно единый организм, шагнули вперед.

— Дык какой же это человек? — сказал кто-то. — Чего ты Прохо несешь? Я же сразу сказал: не похожа она! Те выше были и крупнее, да и глаз таких ярких я ни разу ни в одном описании не встречал. Во, как драгоценные камни-иръяты горят!

При упоминании неких камней разумные дружно и резко побледнели, тут же подавшись назад.

— Э-э-э, — Прохо, он же староста, ощутил в руках противную дрожь, а на спине холодный липкий пот, — у меня же книга! — Он показал на тонкий сшиток листов в своих руках. — Похожа!

— Но кровь-то у людей точно красная! Об этом все знают! А не… серая? — Вмешалась какая-то женщина.

— Да нет, не серая. — Еще один голос. — Как серебро расплавленное. Красиво…

Жители все голосили и спорили, пока я тоненько подвывала от боли, раздумывая о том, что приговаривать меня к двадцати таким ударам — верная смерть. И за что? За грехи предков, которых я и в глаза-то не видела?