Не та профессия 0

— До вас, мне это объясняли иначе. Поэтому называют смертниками?

Хлопани кивает:

— Другим не ведомы ни наши помыслы, ни наши пути. Они видят только внешнюю часть, причём не полностью. Кстати, есть гипотеза, даже можно сказать целая школа: Тот, кто создал этот мир, создал нас по Своему образу и подобию. Никто этого полностью не доказал, хотя всё очень на то похоже… Но никто и не опроверг. Если принять эту гипотезу на веру, получается, что энергия душ погибших безгранична. Если её собрать воедино и направить по своему желанию… В общем, Гром Возмездия запускают те и тогда, когда собственное будущее уже безразлично.

— Встречал я эту гипотезу, мастер. Про Образ и Подобие. В другом, правда, месте. И в более воодушевляющем контексте.

— Истины не меняются от смотрящего к смотрящему; меняются лишь точки зрения, — медленно моргает старичок.

— Мастер, несколько чисто медицинских вопросов можно?

Хлопани кивает.

— Я сейчас понимаю, что не помнил и половины своего прошлого, гхм, в каждой из «сюжетных линий» ещё час назад. Причём, в момент слияния «близнецов», я помнил больше, чем час назад. Получается, всё это время я понемногу забывал себя. Моя память больше никуда не денется?

— При призыве «близнеца», без балансировки, память страдает первой. — Продолжает медленно кивать Хлопани. — Если ты в медицине будешь кого-то оперировать без помощника, а в твоём случае — ещё и без знаний, у тебя много шансов на успех?

— Ни одного.

— Тут примерно так же. С той разницей, что душа менее материальна. Но если с медицинской точки зрения… Ты оперируешь понятием «нейронные связи», ученик?

— Да. Теперь да. Я понимаю вас, но в терминах того мира.

— Очень хорошо… Наше искусство — это всегда разрыв нейронных связей. Чтоб этот разрыв нейтрализовать, необходимо понимание, как эти связи восстанавливать. Плюс — генерировать новые. Спастись от «сна души» можно только так: генерируя и восстанавливая больше, чем ты рвёшь в процессе нашей работы.

— Доктор Лю говорила, что процесс разрыва нейронных связей необратим, — говорю с сомнением в голосе. — Причём она была так убедительна…

— Она хороший врач, но не некромант, — улыбается одной половиной лица Хлопани. — Мы не афишируем ни своих методик, ни их результатов. Душа — неделима. Но тело — часть мира, пластично и подвержено изменениям. Мозг — часть тела. Любая часть тела всегда поддаётся тренировке, ученик, это азбука. И на уровне систем — как мышцы, как рефлексы. И на клеточном уровне, как гемоглобин в крови у ныряльщика. Ты понимаешь меня, ученик?

— Да, мастер. В реалиях того мира.

* * *

Когда мы через несколько десятков минут возвращаемся в спортгородок, там уже никого нет. Видимо, курсанты на сегодня исчерпали лимит сил. Да и теоретической подготовки никто не отменял.

С совсем другими ощущениями и себя, и окружающего мира, веду Хлопани к себе в кубрик. Он говорит, что крайне не привередлив, а совместное проживание в течение какого-то времени — насущная необходимость. И прямое требование индивидуальной подготовки, ещё и в моём сложном случае.

* * *

В кубрике не нахожу вещей Пуна. Впрочем, у него и был-то один малый рюкзак. Вместо его вещей, нахожу записку, написанную его почерком:

«Худой, я переехал. Сам понимаешь, куда. Кофе и сахар оставляю тебе в наследство, радуйся жизни. Также оставляю тебе свою большую кружку и джезву для кофе, цени (Лю говорит, эта варварская посуда нам больше не нужна). Этому деду больше одной ложки кофе за раз не заваривай: дед старый, кофе крепкий. Надеюсь сегодня увидеть тебя живым и в состоянии работать. PS Лю говорит, дед крутой. Почти как я, только в своей области, хе-хе. Слушай его».

Хлопани садится и опирается локтями на стол, поддерживая голову руками. Быстро варю кофе и разливаю в две большие кружки. Одну из них вместе с сахаром подвигаю мэтру. Он нюхает, пробует, добавляет сахар и с благодарностью кивает:

— Спасибо. Не ожидал, что у вас и такое тут водится.

— Это друг с юга привёз, вы его видели в беседке. Мастер, я сейчас чувствую себя как будто проснувшимся. Если оценивать в цифрах, у меня ощущение, что с момента «слияния» близнецов у меня присутствовало не более четырех десятых от общей памяти обеих душ. В этой связи есть вопросы…

— Не нужно прелюдий, ученик. Самая большая ценность в этом мире — время. Никто и никогда не сможет вернуть тебе ни единой секунды. — Улыбается Хлопани. — Можешь задавать свои вопросы в любое время без предисловий.

— Как начинающий целитель, чётко ощущаю эйфорию. Точность критического мышления снижена. Именно сейчас. Это проблема?

— Не проблема. Это ненадолго, — качает головой Хлопани. — Обычный гормональный всплеск от синхронизации. Считай, что твой мозг теперь — это катамаран. Но каждая из половин этого катамарана до сего момента жила своей жизнью, рули были не синхронизированы, коммуникация отсутствовала. Представил потери производительности? Плюс, добавь ежедневную потерю памяти. Говоря по-простому, «затекало в дырки» из-за неплотного совмещения энергетических оболочек. А сейчас «течи» устранены, мыслительные процессы не сбиваются.