Не та профессия 1

– Ну, в тех местах, где жил я, есть такое понятие: протокол намерений. – Просвещаю Алтынай. – Считается хорошим тоном его озвучить на первой встрече, с обеих сторон. Если этого не происходит, это означает, что инициировавшая встречу сторона не увидела в собеседниках перспективы для дальнейшего разговора

– А почему приглашённая сторона не может инициировать обмен намерениями? – заинтересовывается Алтынай.

– М-м-м… как бы это покороче… я даже не задумывался, просто есть же «правила игры»… Ну, существует неписаное правило: при обмене информацией, между чужими друг другу, любая информация обесценивается. И правилом хорошего тона считается, когда инициатор первым предлагает свой кусочек информации на обмен. Если приглашённому интересно, он отвечает своим, примерно аналогичным по важности и стоимости. – На всякий случай, поворачиваюсь к Алтынай и уточняю. – Не сильно сложно?

– Нет, пока всё понятно, продолжай, – с любопытством кивает Алтынай, устроившаяся в углу со своим неизменным мешочком орехов.

– Вот дальше, как в шахматах, собеседники делают ходы по очереди: кусочек информации от инициатора, кусочек от приглашённого. В общем, это уже лишние ненужные детали того общества, – решаю не грузить ребёнка перед сном лишней и паразитной информацией. – Вот у меня на эту тему есть свои привычки. Если встреча состоялась, а намерения сторон не объявлены, даже на уровне заявлений, то я привык считать, что инициатор не увидел в собеседнике равноценную величину.

– Тебя это напрягает? – со смехом безошибочно попадает «в болевую точку» Алтынай.

– Умом понимаю, что тут всё иначе, – киваю в ответ. – Но привычка – вторая натура. На уровне чувств и эмоций да, напрягает.

– Тут всё несколько иначе, чем в том обществе, к которому привык ты, – поясняет Алтынай, вытягиваясь на огромном накрытом тюфяками квадратном помосте, примерно три на четыре размерами. – Никто никуда не торопится.

– Помню…

– Перед тем, как задуматься о ведении с кем-то серьёзных дел, с ним следует познакомиться. – продолжает «просвещать» меня Алтынай. – Мой отец вообще говорил: «Если душа не лежит к человеку, дел с ним лучше не начинать. Всё равно ничего не получится».

– Я бы поспорил, – пожимаю плечами.

– Ну ты и не такой, как мы, – ответно двигает плечами Алтынай. – В общем, чтоб не говорить много… Отец с Султаном точно так же разговаривали о мелочах примерно неделю вечерами. Перед тем, как начали обсуждать условия нашего перемещения сюда.

– А ты откуда знаешь? – удивляюсь. – Там к беседе допускали и женщин? Особенно маленьких девочек?

– У нас в Степи женщины могут сидеть за столом вместе с мужчинами, – ещё раз пожимает плечами Алтынай. – Султан, видимо, учёл наши обычаи. Просто наш стол, хоть и находился рядом, но стоял отдельно.

– В общем, что ты об этом всём думаешь? – задаю лобовой вопрос, чтоб сверить свои ощущения с её пониманием.

– Они хотят дружить. Открыто делать это боятся. – Имеет в виду сегодняшних визитёров Алтынай. – Текущую власть не любят. На резкие слова или поступки, в отличие от нас, не способны, потому что не воины. – Дисциплинированно завершает она, тоже борясь с зевотой. – Если коротко, они пришли за надеждой. В первый раз, как водится, ограничились только поверхностным знакомством с ней. Со своей надеждой, в смысле. Близко подходить к ней побоялись, если ты понимаешь, о чём я, – смеётся своим собственным словам Алтынай.

– Ничего себе, ребёнок, – бормочу, хлопая в ладоши три раза. – Я бы такие слова быстро не подобрал. Но в целом согласен. Другое дело, насколько это всё нужно нам.

– Представь, что у тебя табун жеребцов. В твоей местности, где ты кочуешь, подходящих им для спаривания кобыл нет. Ты договариваешься с хозяевами подходящего табуна, где такие кобылы есть, но туда далеко добираться. Вот нет ничего плохого, раз уж ты оказался по таким делам в той местности, договориться со всеми остальными хозяевами подходящих кобыл в тех местах, просто чтоб был запас возможных действий, – заканчивает Алтынай, закрывая глаза. – Тут то же самое. Мы пока просто смотрим на табуны друг друга…

Сижу ещё пару минут на краю этого помоста, в очередной раз впечатлённый образностью сравнения. Потом перехожу в соседнюю комнату, где засыпаю на точно таком же помосте, не раздеваясь.

_________

Лекарь Файзулла к своим почти сорока годам успел заработать и достаток, и репутацию в городе. Если честно, он искренне любил людей. Из людей, больше всего он любил детей и женщин.

Люди в ответ, как правило, платили ему тем же. Его две жены подарили ему пятерых чудесных детей, дом был просторен, сундуки полны. Вполне можно уже задуматься и о третьей жене, положение позволяет.