Не та профессия 1

Срочные вызовы случались и раньше, в том числе из дворца Наместника (где был свой целитель, но иногда тот просто отсутствовал, сопровождая Наместника в поездках по провинции).

К своей чести, Файзулла никогда не делил больных ни на бедных, ни на богатых, ни на знатных. Как лекарь, он отлично понимал, что Искра Всевышнего в каждом без исключения человеке горит одинаково. А всё прочее – недостойная внимания суета.

Когда местные мальчишки в сопровождении ордынских туркан затарабанили в ворота с криками, что старой Нигоре нужна помощь, Файзулла ни секунды не колебался. И хотя, будучи врачом, именно на диких степных конях он раньше верхом не сидел, но с какой стороны забираться в седло, знал. Хотя по городу обычно перемещался исключительно пешком, здороваясь со всеми и никого из знакомых не обделяя приветливым словом.

За искреннюю любовь, люди платили Файзулле тем же. Тем больше было его удивление, когда, пробираясь сквозь толпу, он услышал в свой адрес слова, которые с натяжкой можно было считать руганью. Впрочем, такое случалось не впервые и некоторые «острые» пациенты бывает, костерят лекаря ещё и не так. Ровно до той поры, пока он не подарит им желанное облегчение.

После первого же взгляда, брошенного на Нигору, причины ругани степняка стали понятными: назвавшийся коллегой здоровяк, сил имел несчётно, но не имел умения их правильно применять, как лекарь. А жизнь в самой пострадавшей уже еле теплилась…

Через полчаса старательно прилагаемых усилий, Файзулла не мог не отметить: почтенной очень повезло, что этот степняк, с его почти бездонным резервом, оказался рядом (видимо, в последний момент): если бы не участие здоровяка, ещё бы не известно, как всё окончилось. Вернее как раз известно…

Но спускать браных слов, да ещё и чужаку, из профессиональной ревности не хотелось. Потому во время разговора Файзулла указал стоимость половины лекарств, которые планировал потратить на Нигору.

Впрочем, и сам степной здоровяк, и его спутники были не местными и не знали, что с бедняков Файзулла давно не брал ничего: его собственное положение позволяло не тянуться к последним грошам бедноты. А долг лекаря, в свою очередь, не позволял оставить их без помощи.

Но Всевышний милостив к рабам своим: делай честно, что должно, и достаток воспоследует. Как, собственно, и случилось.