Не та война (СИ)

Сами крейсера имели водоизмещение в пятьсот с лишним тонн, вдвое больше, чем порт-артурские «соколы», крупные такие кораблики вышли. Причем могли принять полтораста тонн угля в перегруз, что позволяло значительно увеличить дальность плавания, необходимую для здешних вод. Вот только паровые машины подкачали — на испытаниях выдали скорость всего в 25 узлов, даже самые тихоходные дестройеры могли дать на узел больше. Мореходностью тоже не отличались, единственное преимущество этой «восьмерки» было исключительно в вооружении. Хотя, по слухам, у японцев сейчас есть миноносцы вооруженные полудюжиной трехдюймовых пушек, причем на борт могут стрелять четыре. И это очень опасно, особенно в ночном бою — под шквалом снарядов и минный крейсер не устоит…

— Бл…! Вот этого только нам не хватало! Бдят, суки узкоглазые, честь им и хвала! Аппаратам — товсь!

Ярость выплеснулась в громкой ругани, Эссен невольно прищурил глаза — на идущем впереди флагмане зажглись прожектора, потом яркие лучи полоснули с других броненосцев. Все же углядели глазастые сигнальщики в ночи с двух миль силуэты подкрадывающихся миноносцев. И сейчас на вражеских кораблях заливаются трели боцманских дудок, нижние чины вскакивают с подвесных коек, просыпаясь, и бегут к противоминным орудиям. И худо то, что на корабли перед переходом загрузили боеприпасы, а команды набраны, и отнюдь не только для перегона. По полному штату отправили офицеров и матросов, а за долгий поход те получат должную выучку, полностью освоив корабль и проведя учебные стрельбы.

— Аппаратам — залп!

Других приказов отдавать не было необходимости, с командирами минных крейсеров все было заранее обговорено. Как и то, что не выпускать торпеды по одной, а делать залп из обоих аппаратов — больше шансов на попадание, война многому научила. А вот орудия молчали — не хватало, чтобы потом по осколкам, либо того хуже, по неразорвавшемуся снаряду определили, кто мог напасть в ночи. Так что когда минный крейсер «Войсковой» отвернул в темноту, выпустив четыре торпеды, стараясь избежать попадания в длинные полосы ослепительного света, а за ним те же действия осуществили два других корабля, Николай Оттович пребывал в напряженном ожидании. И дождался результата — у кормы концевого броненосца взметнулся белопенный султан, подсвеченный лучами прожектора, и Эссен подумал, что в глазах задвоилось. С этого ракурса он увидел, что труба «разделилась» пополам — была одна, а стало две. И от ужасной догадки матерый моряк почувствовал, как волосы на голове встали дыбом, и радости совершенно не испытывал…

В начале 1890-х годов так попарно ставили трубы на многих флотах, но только для одного это стало классическим для большинства построенных кораблей…

Глава 10

— Николай Иванович, буду с вами откровенным. Да, покойный Дмитрий Густавович мне рассказывал многое, и теперь окончательно убедился в том, что вы знаете иные стороны повествования, чем я, и наоборот соответственно. И общая картинка у нас складывается как в мозаике — у вас одни разноцветные каменья, у меня другие, у фельдмаршала свои под рукой имеются. Вот только мы должны не только воспрепятствовать прежнему ходу истории, вернее, тому самому, что предопределен для нашей с вами России, а создать совершенно непохожий вариант, в котором не случится новой революции, вызванной продолжительной войной. В ней, кстати, на радость Парижу, Лондону и Вашингтону, погибнут империи. Их просто стравят друг с другом, и приведут к логической развязке — «divide et impera».

— Вы правы, Лев Алексеевич — «разделяй и властвуй». И противостоять таким действиям невозможно, ведь они изнутри поддерживаются разрушительной для основ деятельностью революционеров и поддерживающих их влиятельных кругов капитала и интеллигенции. Деньги и влияние на умы — что может быть страшнее такого, скажем так, «объединения».