Не так, как кажется

Слизеринский декан нахмурился, но промолчал.

- Ты сообщишь мне, когда он очнется?

- Ты не зайдешь к нему?

- Нет, я спешу.

- Понял, я извещу тебя, как только Драко придет в себя, - ответил Снейп, хмуро глядя в след блондину, который шагнул в камин и скрылся в зеленых языках пламени.

Глава 30. «Oblivion partes» (часть 3).

В больничном крыле Гарри лежал на кровати, задумчиво глядя в потолок. Его обеспокоили слова Гермионы. Даже если все было и не так, как утверждала девушка, все равно происходило что-то странное. С момента разговора с ней у Гарри перед глазами еще пару раз мелькали события, которые он не мог вспомнить. Первый раз он оказался вместе с Драко в Выручай-комнате. Блондин, обняв его и уткнувшись ему носом в шею, рыдал как ребенок, а сам Гарри успокаивающе гладил его по спине. Во второй раз память перенесла его в гриффиндорскую квиддичную раздевалку, где слизеринец ласково касался кончиками пальцев шрама на спине брюнета, оставленного Волдемортом во время их последней битвы. В обоих случаях гриффиндорец отметил, что между ними не было напряжения или неприязни, а скорее наоборот, взаимное притяжение и симпатия, которым он не мог найти объяснения.

«Что происходит, тролль меня забери? С каких это пор между мной и Малфоем установилась такая гармония? И откуда берутся эти видения?» - спросил он сам себя, а потом закрыл глаза и глубоко вздохнул.

- Что тебя беспокоит, Гарри? - раздался рядом мужской голос, вернув его к реальности.

Юноша улыбнулся Сайферу Малфою, сидевшему на соседней кровати.

- Скажем так, я чувствую себя немного не в своей тарелке. Временами мне кажется, что на моем месте был кто-то другой.

- В каком смысле?

- Мне сказали, что я частично потерял память. Сначала я не поверил, но теперь вынужден признать, что какие-то воспоминания возвращаются отдельными вспышками, но события в них всплывающие, мне незнакомы.

- Знаешь, есть такое заклинание «Memor oblivia revelo», его применяли ко мне в Азкабане. Возможно, оно поможет тебе восстановить утраченные воспоминания. Если что-то мелькает в памяти, значит, эти воспоминания лишь заблокированы, а не стерты полностью.

- Мен это немного беспокоит, потому что это мои воспоминания, но происходило все как будто не со мной. Словно то, что я вспоминаю, было в другой жизни, и если честно, меня напрягают те события, что встают перед глазами.

- Я тебя понимаю, иногда мне тоже кажется, что я жил чужой жизнью.

- Что Вы имеете в виду?

- Знаешь, когда много лет проводишь, делая одно и то же изо дня в день, терпишь боль, проваливаешься в беспамятство, слышишь одни и те же звуки, то в итоге начинаешь думать, что это и есть жизнь, и другой быть не может. И сейчас я будто начал жить заново: могу встать и пойти, могу поговорить с кем-то кроме самого себя, могу поесть или заснуть, когда захочу. Скажешь - банальность, но для меня это признаки перемен.

- Я с трудом представляю, что Вам пришлось пережить в Азкабане. Меня трясет от одной мысли об этом.

- Сейчас, оглядываясь назад, я и сам не могу понять, как умудрился выжить. Может, нежелание уступить Люциусу, может, любовь к Нарциссе или просто инстинкт самосохранения.

- Вы так отличаетесь от своего брата. Как можно быть такими похожими и такими разными?

- Ты поверишь, если я скажу, что Люциус не всегда был таким?

- С трудом, но могу попытаться.

- Я понимаю, что это кажется абсурдным, но он был совершенно другим. В детстве мы были очень близки. Рожденный на две минуты раньше, он всегда считал себя старшим братом. Он прикрывал меня и защищал от гнева отца, неизменно следовавшего за всякими шалостями и проказами. Он всегда чувствовал себя старше своих лет, и, возможно, груз ответственности оказался для него слишком тяжел.

- Но он совершенно безжалостный, - сказал Гарри, - иногда я спрашивал сам себя, а есть ли у него сердце.

- Я знаю, но так было не всегда. Люциус просто был слишком подвержен чужому влиянию: сначала - нашего отца, а позднее - Волдеморта.

- Но Вы же не приняли идеалы Темной стороны.

- Возможно, потому что я сделал другие выводы из событий того дня.

- Какого дня? - с опаской спросил Гарри.

- Когда погибла наша мать. Это случилось двадцатого декабря на вокзале Кинг Кросс. Она ехала домой после встречи с подругой. Они вместе делали последние рождественские покупки. К несчастью, в тот день Министерство наложило временный запрет на аппарацию, поэтому мама была вынуждена возвращаться поездом. И в тот день на вокзале маггловские террористы взорвали бомбу. У нее и еще у тридцати человек, оказавшихся поблизости, не было никаких шансов. Люциус просто потерял голову. Подзуживаемый отцом он обвинял всех, кого только можно было: от Министерства до магглов. Он хотел найти виноватых в этой абсурдной смерти. Таким образом он старался унять боль. Мы оба были очень привязаны к матери.

- Я сожалею, сэр.