Не теряя времени. Книжник

Фонтанна выпустила Бена из спальни.

Ришар проникся отвращением к городу и решил, что не останется в нем больше ни на день, он простился с друзьями и попытался утешить их, убедить, что они ни в чем не виноваты и, наоборот, только они и есть настоящие жертвы этого безумия.

— Человеческую натуру не изменишь, — сказал он им, — во всяком случае, почтовыми открытками.

Ковбой, Фонтанна и Бен были подавлены. Они растерянно смотрели друг на друга и не могли взять в толк, что же все-таки случилось. Ведь они всего-навсего писали открытки, как это могло привести к погромам и убийствам? У них не осталось сил, они давно мечтали выспаться, но теперь потеряли сон.

О том, чего натерпелась сама, Фонтанна и не вспоминала, но ее страшно тревожило состояние Бена. Несколько месяцев он самоотверженно работал на благо людей, жил надеждой осчастливить их и вдруг оказался причиной или предлогом жестокого кровопролития. Бен тенью бродил по дому, разговаривал сам с собой и все пытался что-то понять.

Ковбой же словно онемел. Его душило чувство вины — ведь это он все придумал, из-за него все и стряслось. Он часами сидел на своем матрасе, глядя в пустоту и прижимая к себе кота.

* * *

Бен не знал, не мог знать, что маленькую Жанну Мильроз теперь отпускали из дома каждый субботний вечер и она радостно бежала по улице, потому что некая Элен Рабюссье прислала ее родителям письмо и попросила разрешения приглашать их дочь на чай с домашним лимонным пирогом.

Не знал он и того, что мсье Паша старается теперь прийти домой пораньше, а его супруга — выйти из дому попозже, и они, взявшись за руки, смотрят на закат.

И того, что Тома со своими друзьями, которых встретил в зоопарке, отправившись туда однажды дождливым днем, организовали музыкальную группу, а песни Тома стали куда веселее.

Мсье Бертан купил себе боксерскую грушу, и его детям больше не приходится бояться тумаков. Камилла Лагаж отвыкала от наркотиков, увлеклась искусством коллажа, а иногда пела в группе Тома. Ги и Анри распили бутылочку и сошлись на том, что во всем виновата их бывшая подружка. Освальд Вурц заговорил — сказал психологу: «Заткнись!». Мсье Ришу больше не раздражал шум верхних соседей, потому что теперь и его звали в гости. Мадемуазель Пелар перестала истязать мышей, теперь она давала каждой мышке имена и бережно растила их. Дети мадам Фош первый раз пошли в кино и смотрели фильм очень внимательно, потому что обещали сыграть его дома для матери. За стойкой у Яна в баре собиралась целая компания бывших одиночек, они не сидели больше у телевизора, а выпивали в дружеском кругу и расписывались на загипсованных конечностях бармена.

А если Сильви Баржо не спалось, она перечитывала чудные открытки от Робин Крута.

Людей, которым помогли, которых утешили и поддержали его открытки и которые, несмотря на пережитую смуту, обрели надежду и зажили счастливей, чем прежде, было великое множество.

Было столько вещей, о которых Бен и его друзья знать не знали и которые бы разогнали его черные мысли. А думал он непрестанно о тех, кто погиб, да о страшном лице Фонтанны.

К счастью

К счастью, по радио зазвучала песня.

Бен прибавил звук и стал притопывать. Ковбой, сидя в постели, поднял руки и защелкал пальцами. Фонтанна стала танцевать и постепенно стягивать с себя одежки.

Бен дослушал песню до конца, потом убавил звук, перестал притопывать и сказал:

— Пошли пройдемся!

Фонтанна опять оделась, Ковбой встал.

А дом, услышав Бена, услышав наконец хоть что-то вразумительное, тут же переместился поближе к парку, тому самому, где Бен с Фонтанной обжирались грейпфрутами.

И вот друзья вышли за порог. В городе было тихо и безлюдно, как прежде. Парк выглядел заманчиво, они направились туда.

Фонтанна узнала фонтан, у которого стала Фонтанной. Она хотела улыбнуться, но губам стало больно.

Трое друзей плотным рядком шли по парку.

От усталости они не могли говорить, не могли даже думать, а только шли и смотрели на деревья. Дошли до середины парка и сели на траву — теперь они только дышали.

Бен погладил руками траву. Потом вдруг выщипнул клочок и стал жевать. Ковбой выкопал ямку, набрал пригоршню земли и тоже поднес к губам. Фонтанна нарвала листьев и набила себе рот. Потом они смешали землю, листья и траву и продолжали есть.

Пошел дождь, но не помешал им. Наоборот, запрокинув голову, они его пили.

Шло время, день клонился к закату, а они все сидели под дождем, и ели, и пили, как вдруг к ним сзади кто-то подошел.

— Что это с вами? — спросил парковый сторож.

Они не отвечали. Глаза пустые, рты полные земли.

— Видели бы вы свои физиономии!

Они переглянулись.

— По-моему, вам надо отдохнуть.

Тут наконец друзья взглянули на него.

— Отправляйтесь-ка спать! — посоветовал он. — Когда устанешь, невесть что творишь!

Они послушались совета и отправились спать.

Но от усталости невесть чего натворили.

Первым стал чудить Ковбой: сказал, что хватит уж ему надоедать Фонтанне с Беном, что даже Билли Кид его терпеть не может и что он пошел домой.

И пошел, а дома рухнул на скамью-качалку на террасе и горестно заснул.