Не теряя времени. Книжник

Очень скоро от лежавшей между ними курицы, которая когда-то бегала, потом была убита, ощипана, зажарена, а потом ожила и встретила блаженную кончину во рту Фонтанны, остались только кости.

Бен тщательно и тщетно осмотрел их.

— Ничего больше нет, — сказал он.

— Бедная цыпа!

— Я не цыпа.

— Да? Ну ладно.

— Хотя… — засомневался Бен, — кто его знает…

Он встал и замахал локтями:

— Кудах-тах-тах!

Фонтанна рассмеялась. Она тоже вскочила и плотоядно щелкнула зубами:

— Ам!

— Нет-нет! Кудах-тах-тах! — Бен бросился бежать.

— Куда же ты, цыпа, постой! — закричала Фонтанна и погналась за ним.

* * *

Бен и Фонтанна бежали со всех ног, кружа и петляя, как придется.

И, наконец, один город знает, как очутились на той же улице, где встретились. Но к тому времени оба давно уже забыли, почему гонялись друг за другом, и обоим было наплевать — гонялись да и всё.

(Бомж протер глаза: мимо него лихо промчался Бен, и это противоречило его представлениям о злобных курильщиках. Следом за ним неслась как угорелая Фонтанна, и тут бомж одобрительно хмыкнул: дескать, известное дело, как поешь грейпфрутов, так и разбирает охота бегать… хотя сам он с места ни на сантиметр не сдвинулся.)

Бен поравнялся с овощной лавкой и остановился на полном ходу в том самом месте, где они с Фонтанной врезались друг в друга.

Подбежала Фонтанна. Бен подставил ей спину, она развернулась, и оба замерли спиной к спине, опершись друг о друга и вытянув ноги, уставшие, потные и запыхавшиеся.

Сердца их неистово колотились и сотрясали грудь, затылки соприкасались, поэтому они не могли видеть, что оба одинаково улыбаются, блаженно закатив глаза.

* * *

Не успев хорошенько отдышаться, Фонтанна сказала:

— Пойдем-ка, я что-то тебе покажу.

И отвела Бена к африканской бакалейной лавочке, на которой все еще висела табличка «Обиделся».

Табличка висела криво, и они долго разглядывали ее, склонив головы набок. Бакалейщик даже не спустил железную шторку — просто закрыл дверь и повесил табличку.

Внутри все в этой своевольной лавке имело вполне рабочий вид. Бен, как утром Фонтанна, толкнулся в дверь, но та не поддалась. Можно было подумать, хозяин-африканец внезапно рассвирепел и, не помня себя, выскочил из лавки. Правда, про табличку все-таки не забыл, но, судя по буквам, написал ее наспех, и болталась она так криво, как будто, уходя, бакалейщик со всей силы хлопнул дверью. Странно еще, что покупатели не стучали изнутри в витрины, взывая к прохожим о помощи. Однако в лавке было пусто: ни покупателей, ни обидчивого африканца, странное закрытие оставалось загадкой.

— И давно тут закрыто? — спросил Бен.

— С утра, — ответила Фонтанна. — На что это он, интересно знать, обиделся?

— Может, просто запарился? — предположил Бен после легкого раздумья.

— Вряд ли. Он африканец, — возразила Фонтанна и после вовсе невесомого раздумья сказала: — А может, замерз?

— В такую жару? Африканцы, конечно, народ зябкий, но уж не настолько!

— Ну, тогда я не знаю, — сдалась Фонтанна.

— Я тоже, — сказал Бен. — Но у меня есть друг, который знает всё.

У друга, который знает всё

Бен и Фонтанна шли узкими улочками, то и дело сворачивая с одной на другую.

Они старались придерживаться нужного направления, поскольку знали: точного маршрута не существует, ведь город без начала и конца горазд на неожиданные фокусы. Бен рассказал Фонтанне, как однажды вышел за сигаретами и путь до киоска занял пять минут, обратный же — двое суток. Он запасся терпением, шел ночью, при свете луны, единственной спутницы в долгой дороге, и был ужасно огорчен, что вернулся так скоро.

— Надеюсь, — сказала Фонтанна, вышагивая рядом с Беном, — сейчас мы не сразу придем.

Они шли прямо-прямо-прямо, сворачивали — но ни разу не повернули вспять — и снова прямо, сворачивали и опять… пока не очутились перед садом без ограды. На вид весьма запущенным, и эта видимость была нелживой. А в глубине раскинулся одноэтажный деревянный дом, похожий на большой барак, накрытый крышей лишь наполовину.

К дому вела заросшая травой дорожка.

— Это здесь? — спросила Фонтанна.

— Здесь, — ответил Бен.

— Наверное, есть кое-что, чего твой друг не знает, например, где у него лежат садовые инструменты.

— Садом занималась его жена, — объяснил Бен. — У нее был особый дар. Она разговаривала с растениями, спала рядом с молодыми всходами, опрыскивала их водой изо рта. Сад был великолепный. Круглый год цвели самые разные цветы. Но однажды она куда-то уехала, а он поклялся, что не прикоснется к саду до ее возвращения.

— Видимо, она так и не вернулась.

— Да, он давно уж потерял надежду, но не нарушать же клятву.

Они дошли до дома и постучали в дверь.

Никого.

— Черт! — сказал Бен.

— Что ж, подождем, — сказала Фонтанна и села в траву около порога.

Бен сел рядом. Отсюда сад смотрелся гораздо лучше и приветливее. Былая краса еще не стерлась. Как ни сердится сад на сбежавшую хозяйку, но устранить следы ее прикосновений он не мог. То были джунгли в человеческий рост, одичавшие от горя, но полное жизни буйство свободно разросшейся зелени заставляло забыть о печальной причине этого запустения.