Не тяни леопарда за хвост

Как ни странно, Рамсес на заклинание не отреагировал. Помолчал, озадаченно склонив голову, как будто поведение «подопытного экземпляра» поставило его в тупик.

— Ответственность несу я, — произнес он негромко. — Мне не следовало подпускать к химикатам человека, не имеющего опыта работы со взрывоопасными веществами.

— С какими именно? Что это за эксперимент... нет, не нужно. Я передумала. Ну вот что, Рамсес. Принимать гостей тебе не запрещали. О бунзеновской горелке я тоже не подумала — просто потому, что прежде ты не экспериментировал со взрывоопасными веществами. Одним словом, винить тебя не в чем. Скажи спасибо кузену за то, что так легко отделался.

Рамсес открыл было рот... и промолчал. А я предпочла не настаивать.

Лорд Сент-Джон, наблюдавший за этой сценой с порога, весело хмыкнул:

— Не забыли нашу недавнюю беседу о молодежи, которой нужно... гм... отдать дань развлечениям? Мы с этими юными джентльменами — родственные души, миссис Эмерсон. Который из них ваш?

Я представила «юным джентльменам» его светлость лорда Сент-Джона. Перси, как всегда, был на высоте. Отвесил учтивый поклон и выразил сожаление, что «лишен возможности пожать руку его светлости». Рамсес тоже себе не изменил. Лорда Сент-Джона он подверг тщательнейшему осмотру с головы до ног и обратно. Разразиться одной из своих нескончаемых речей ему, однако, не удалось. Вслед за душераздирающим визгом из коридора понеслась знакомая песня: «Умер, умер, о-о-о... умер...»

— Проклятье! — Я чуть не откусила себе язык. Хорошенький пример для детей... и для его светлости. — Позови сестру, Перси. Пусть зайдет и убедится, что ты невредим, иначе истерики не избежать.

Вот когда его светлость меня по-настоящему удивил! Мы и глазом моргнуть не успели, как лорд Сент-Джон подхватил на руки голосистый колобок в кружевах и оборочках.

— Ш-ш-ш, куколка, — промурлыкал он. — Никто не умер; огонек уже потушили; твой дорогой братик — настоящий герой. Он всех нас спас!

Рев как ножом отрезало. Барышня расцвела, разулыбалась; пухлые ручонки обвились вокруг шеи Сент-Джона. Лицемерка! Выхватить бы ее из этих порочных объятий и трясти до тех пор, пока от дурацких локонов и намека не останется!

— Иди к себе, Виолетта, — приказала я. — Поставьте ее, ваша светлость. Прошу прощения за безобразный спектакль.

Сент-Джон напоследок прижал к себе Виолетту. Та заверещала от восторга.

— Ну что вы, миссис Эмерсон! Я обожаю детей. Особенно таких вот прелестных девчушек.

* * *

Мой дорогой Эмерсон не признает ни одну религию и от посещения служб отказывается наотрез. В Кенте я всегда брала с собой Рамсеса. Сомневаюсь, правда, чтобы он что-нибудь выносил из невнятного бормотания отца Уэнтворта. У нашего милейшего викария всегда каша во рту — ничего разобрать невозможно. Но посещение Божьего храма умиротворяет душу и дает отдых телу; прихожане церкви Св. Уинифреда всегда рады подремать под монотонный говорок викария.

Воскресным утром я повезла детей в церковь Св. Маргариты, что в Вестминстере, где службу вел архидьякон Фредерик Фармер — один из самых почитаемых в графстве проповедников. Детки исчерпали запас моего терпения задолго до начала службы, так что надежда оставалась только на отца Фредерика. Тема проповеди — «Братская любовь» — не могла должным образом не подействовать на моих малолетних спутников.

Виолетта превзошла себя. Когда от истерических воплей дрогнули стены, я бросилась из нашей спальни на второй этаж, в полной уверенности, что Рамсес преподнес барышне мумифицированную крысу или в лучшем случае отбеленную тысячелетиями кость из своей египетской коллекции. Ничего подобного! В детской меня встретили бледная, до смерти запуганная нянька и опухшая от злых слез Виолетта. Пританцовывая на груде цветастых оборочек, девчонка вопила во все горло:

— Гадкие! О-о-о... гадкие! Старые! Мятые!

Насчет «мятых» она попала в точку. Утюжка ногами одежду не украшает. Признаться, после этого эпизода у меня опустились руки. Виолетта неисправима. Даже моих сил не хватит, чтобы выбить из нее материнскую дурь.

Ни у драчунов, ни у нашей плаксы служба успеха не имела. Барышня весь обратный путь оплакивала свои «гадкие» наряды, а Рамсес обозвал Перси распроклятым экскрементом.

— Ты где этого набрался, Рамсес? — Моему возмущению не было предела. — Откуда тебе известно это слово?

— В путеводителе по Лондону прочитал, мамочка. В соответствии с твоими рекомендациями я приступил к расширению кругозора. На третьей странице путеводителя говорится, что «верхний пласт почвы под Стрэндом состоит из красно-желтого грунта в смеси с экскрементами». Поскольку я никогда не упускаю случая пополнить свой словарный запас, то обратился к словарю. Тебе будет интересно узнать, мамочка...

Рамсеса я до конца дня отправила в его комнату. Перси и Виолетту — после минутного раздумья — тоже. Несправедливо, конечно, но иного способа сохранить собственный рассудок не было.