Не то время, не те люди (СИ)

— Ты иногда так наивен, Тайлер. Неужели еще не понял? Ведьма будет принадлежать мне. Понял? Она — моя! Моя. И точка. Без каких либо условий. Это даже не обсуждается. Понял? Моя!

— Бен, успокойся. Убери…

— Закройся, Люк!

Вместо нервозности Тайлер под стволом вдруг… рассмеялся. Добродушно так рассмеялся. Будто не сидел под прицелом. Хлопнул его по плечу, как закадычного другана и технично вывернулся из-под пистолета. Правда, после он ржал больше истерично. Но благо, быстро успокоился.

— Так. Мы зашли в тупик. В большой темный тупик. Так. Давай сделаем вот что, Бен. Ты…

— Тайлер. Не изображай из себя идиота. Что из сказанного мной ты не уяснил?

— Да все я понял. Но попытаться-то стоило.

Тайлер, посмеиваясь, прихватил на выходе Люка. И также посмеиваясь, вышел из квартиры. А он остался сидеть и думать о здоровье Тайлера. Больно уж нервно тот хихикал.

Через час он уже снова сидел у ворот ведьмы.

И ждал. Утром снова укатил ни с чем.

На четвертую ночь она вышла.

Он уже собирался заводиться и валить, как углядел краем глаза тонкую фигурку, пролезающую сквозь прутья ограды. Он сразу убрал руки с руля, во все глаза разглядывая вынырнувшую в свете восходящего солнца ведьму. Та куталась в тоненькую рубашечку, но стояла у машины твердо, не шатаясь и не нервничая. И она сама молча села к нему в машину.

Села и даже сразу пристегнулась.

И затихла, глядя на свои голые коленки. Он и подвис, зацепившись глазами за эти же коленки. Ему стало так уютно, что он даже заводиться не стал. Тишина рядом с ней его полностью устраивала. Он смотрел на нее, а она — на свои коленки.

Его сейчас все устраивало. Главное, чтоб рядом с ней.

Даже пальцем не тронул, просто сидел и пялился. Он не знал, сколько они так просидели в полной тишине, уже давно рассвело, когда ведьма отстегнула ремень и вышла из машины. Домой она вернулась через ту же небольшую дыру в ограде.

Следующую ночь он только успел припарковаться, как его ведьма снова пролезла сквозь ограду, села к нему в машин и снова молча пристегнулась.

В это раз он понял намек.

Вез ее непонятно куда, сам не знал, куда едет. Домой везти не хотелось, там могли сидеть командиры. Полночи катал ее, заправился и дальше молча катались.

А потом ведьма вскинулась, за руль зачем-то дернула.

Едва он остановился, сама на колени к нему пересела.

И первая поцеловала. Так голодно и жадно впилась в его рот, что он растерялся.

Он сразу утонул в ней. С небывалой радостью и облегчением позволил себе с головой затонуть в блаженстве, ощущая горячий рот и тонкие обжигающие лавой пальчики на своем лице. Гибкое девичье тело покорно изогнулось в его руках, позволяя вжать себя поближе. И еще раз порадовался, что приобрел такую огромную машину. Нашаренная ручка отодвинула сиденье назад, давая столько доступного пространства, что его девочка уже свободно на нем лежала. Недолго на нем лежала — он быстро извернулся и подмял ее под себя.

Она послушно легла животом вниз.

Шортики сорвал с нее одним рывком, обнажив упругую попку. Без раздумий схватился за свою ширинку. Облапанная ягодица пошло сдвинулась…

И после она лежала под ним, а он был в ней. Он поймал себя на том, что не двигается, погрузившись в нее полностью…и воет. Скулит и подвывает, теряя последние крохи здравого смысла. Скулит и ноет как щенок, вцепившись зубами ей в загривок и стискивая пальцы на вытянувшемся тельце. Остатками разума понимал, что потом он пожалеет, что ворвался в нее так грубо, без всякой подготовки. Понимал, что ей наверняка больно сразу принять его так глубоко. Но тихий возглас с требованием двигаться развеял сомнения.

Он был готов на все.

Богиня тоже скулила, выпрашивая продолжения, значит, он просто обязан выполнить все, что она захочет. Он намеренно начал толкаться как можно медленнее и нежнее, совсем едва двигал бедрами. Но продолжал вжимать ее всем телом в разложенное сиденье. Потому что ей было положено лишь лежать и покорно принимать его. И его девочка поначалу лежала смирно, только вот потом заныла, застонала так, что он чуть не слетел с катушек. Принялась извиваться под ним так, что он не выдержал, рыкнул как можно строже, не меняя намеренно-медленного темпа:

— Лежи тихо, сучка. Лежи смирно.

Но ведьма уже вошла в раж. Может, неторопливые поцелуи по спине и плечам были как раз лишними. Может, он слишком медленно и неглубоко входил в нее, но ведьма уже открыто дергалась под ним, задыхаясь и постанывая так вкусно, что он удивлялся, как вообще держится от шага за грань. Но ему хотелось получить как можно больше истинного удовольствия. Ее хватило ненадолго. Он позволил ей изогнуться под ним. Даже позволил ей насадиться на него так глубоко, насколько позволило ее тело. Позволил ей хрипло выкрикнуть его имя.

И позволил ей чуть остыть, нежась под легчайшими поцелуями. Но это пока внутренние мышцы не перестали невероятно сладко и туго пульсировать, бесподобно сжимая его внутри.

Но только он приподнялся на ней и ухмыльнулся, она заметно напряглась. Он просто хотел ее предупредить…

— Ты помнишь, любимая, что я тебе сказал в самолете? Четыре сраных дня назад, м?

— Помню.