Не только Евтушенко

Мне ли не знать, когда я держал в своей руке твою муфточку и проникал пальцами глубоко во влагалище и хозяйничал там вовсю, а ты расставляла ноги, чтобы поглубже, но пустить в дело член я не решался, боясь причинить тебе боль, будь я проклят до конца моей жизни! А кто за мной – по х*ю. Почти неизбежно – твой черноморский дырокол, если ты не могла устоять перед ним даже целкой.

– Я была влюбчивой, но в него влюблена не была. И при чем здесь я? Ведь это он сказал, что хочет от меня мальчика. Это у него прием такой. Я испугалась – впервые столкнулась с таким мужским напором. Тип не мой – ярко выраженная самцовость. У нас с тобой все было иначе.

– Но он хотел от тебя мальчика. Такие слова можно сказать только во время е*ли.

– Но между нами ничего не было!

– Он, что, верил в непорочное зачатие? Или думал, что мальчиков пальцем делают? А почему именно мальчика? Какой разборчивый. Я, наоборот, хотел девочку – чтобы была похожа на тебя. Получился мальчик – ничего против. А он что, гендерный сексист? Или девочка у него уже была в законном браке?

– Откуда мне знать? Там он ходил холостяком – единственный петух на всю деревню. Крутой такой.

– А что ты ему ответила, когда он возжелал от тебя мальчика?

– Не помню.

Или брешешь, что не помнишь. Говоришь, что была возмущена, но без слов, да?

Вот в чем наше отличие: я был страстен, а ты похотлива. Никогда меня не любила и не любишь. Чистый секс – и всех делов. Любовь не передается половым путем. Интимная близость – еще не повод для сближения. Ты и сейчас е*ешься одной манжой, а я отдаю тебе душу живу. На кой она тебе, когда тебе нужен только х*й – как раньше мои пальцы? А чей х*й – тебе не все равно?

С днем святого Валентина, моя ненасытная!

Во всем виноват я сам. Сказано: не сотвори себе кумира. А я сотворил, и ты, бедняжка, должна соответствовать, играя роль, которую я тебе навязал. И что я теперь предпочитаю: точное от тебя знание или мое разгульное воображение, в котором я запутался как в лабиринте, и выхода из него нет, а ты не в помощь? Что я хочу теперь? Не просто знать, а видеть. Присутствовать при твоем первом соитии. Эффект присутствия – и сопереживания. Увидеть то, что произошло или не произошло, воочию, своими глазами, как в кино или по ящику, крупным планом?

Нет, не reality show – real show. Увидеть тебя с другим – все равно, с кем. При свете или в темноте – вспомни! Мне бы прибор ночного видения – или ночного ненавидения? Твое измученное желанием и болью лицо, твои влажные, ждущие, жаждущие гениталии и его член, который он за*уячил тебе между ног и работал как отбойный молоток.

Еще бы – ты и думать не могла обо мне, до меня ли тебе было в тот момент, а я думал и думаю о тебе всю жизнь непрерывно, как помню себя – и ни о чем другом. Ты сама втянула его в себя, да? Это не он, а ты оттрахала его, да? Господи, что я несу!

Я боюсь правды, которую знаю. Или не знаю? Хуже нет – знать полуправду и мучиться всю остатную жизнь, как я. Вот эта колебательность и е*ет мне мозги, кособочит сознание, дергает нервы, гадит жизнь: полный раздрай. Даже если он тебя не вы*б, зато он меня вы*б! Все остальное побоку, не колышет, не парюсь.

Жизнь не по лжи? Без утайки? Как бы не так! Ты не врала, а темнила, потому что в натуре и по жизни ты – темнила: вот глагол и сдрейфовал в сторону существительного. Или в этом и есть твоя изюминка? Замнем для ясности. У тебя таких тайных неразгаданных изюминок – мильон. Мильон терзаний. Потому и прикипел к тебе на всю жизнь.

Ни низких истин, ни возвышающего обмана. Одно воображение – может, и ложное, а может, и зоркое, как знать? Или я делаю из мухи слона – ничтожный, что ни говори, сексуальный опыт, но первый, первый, первый, черт побери! Лучше чертыхаться, чем матюгаться, да? Дорого же ты мне обошлась, но, наверное, того стоила, если только я не преувеличиваю отличия одной женщины от другой. Думал, ты ангел, а ты как все? Нет. Нет. Нет!

С днем святого Валентина, мой возвышающий обман!

Другое лето – не наше с тобой, а ваше с ним, но что за нужда сообщать об этой твоей истории мне, который развратил, разогрел, подготовил тебя к тому летнему приключению? Что за потребность поделиться первым любовным опытом с будущим мужем, который, еще не будучи им, сорвался на это письмо, но прибыл к шапочному разбору, злое*учий соперник отбыл в известном направлении к себе на историческую родину? Что ты недосказала и никогда теперь уже не доскажешь – письменно или изустно? Зачем написала мне то чертово письмо, а написав, не изорвала в клочья и не выбросила в Чертово море? Или то письмо – высочайшая мне твоя доверчивость и девичья честность и, кроме того, что там есть, больше нечего в нем выискивать блох? Мало ли, что он хотел от тебя мальчика – разве ты несешь ответственность за его ухватки и приемы, из-за которых ты и испытывала отвращение к себе, так? Так или не так?