Не только на Рождество

Я заглядываю в пакет, полагая, что там продукты. Но внутри дюжина крошечных белых пластмассовых формочек в виде конусов. Я поднимаю на него недоуменный взгляд.

– Суппозитории, – поясняет он.

– Ага. – Вид у меня, должно быть, слегка озадаченный.

– Они для собак.

– Я так и думала.

– Ну, конечно. Итак, как долго ты здесь пробудешь?

– Пока не знаю. Несколько дней?

Он кивает.

– Может, еще увидимся.

Я смотрю, как Крупный Рогатый Кэл садится в машину и отъезжает, снова даже не махнув на прощание. Манеры у него никуда не годятся, думаю я. И будет лучше, если я больше никогда его не увижу.

* * *

– Это была машина Кэла? – спрашивает Джез, заходя в кухню через несколько минут.

– Да. – Я протягиваю ей пакет. – Вот, оставил тебе. Велел держать их в холодильнике.

Джез заглядывает в пакет и кивает.

– Кстати, что такое красные рубины? – спрашиваю я.

Джез поднимает глаза.

– С чего вдруг ты интересуешься?

– Он предупредил меня, чтобы я не ела их сырыми.

– Красные рубины – это коровы, Чарли.

Я ухмыляюсь.

– Ну да, конечно.

После обеда я устраиваюсь на кухонном диване с томиком Агаты Кристи, сопротивляясь искушению посмотреть на телефоне сериал «Лучший повар Америки». К своему ужасу, я обнаруживаю, что у Джез нет телевизора, хотя в кабинете стоит довольно продвинутый компьютер. Но я обещала маме, что буду избегать ЖК-мониторов хотя бы в течение нескольких дней, поэтому приходится по старинке искать утешения в печатном слове. После двух глав я проваливаюсь в дрему (кто знал, что чтение бумажных книг настолько утомительно?) и, когда просыпаюсь, слышу, как Джез спорит с кем-то по телефону в кабинете. В ее голосе появляется все больше умоляющих ноток и настойчивости. В конце концов она швыряет трубку и через мгновение появляется в дверях, растерянная и как будто робеющая.

– Ты только что бросила трубку?

Джез проводит рукой по волосам.

– Не знаю. Может быть. – Она со вздохом плюхается в кресло.

– Что случилось?

– У меня на примете было пять человек, которым я хотела поручить присматривать за питомником. Но ни один из них не соглашается! Получается, что у всех на планете уже есть планы на каникулы. Где же эта молодежь, нуждающаяся в деньгах? Куда она подевалась, когда мне так нужны помощники?

Ой-ой-ой. Громкая сирена завывает на задворках моего мозга.

– Господи! Тут же нет ничего сложного! Справится и пятилетний ребенок, – бормочет Джез себе под нос. Она вдруг поднимает на меня взгляд и хмурится. – Сколько, ты говорила, поживешь здесь?

Я пристально смотрю на нее.

– Не так уж долго.

– Но меня не будет всего двенадцать дней.

– Джез, мне надо работать. Ты не забыла?

– Но это же праздники! У всех отпуск!

– Только не у меня. – Строго говоря, это ложь: мне предоставлена неделя отпуска на период между Рождеством и Новым годом. И я твердо намерена провести это время в своей квартире, свернувшись калачиком на диване в компании с Одри Хепберн, Грегори Пеком и Роком Хадсоном. Эгоистично? Что ж, считайте меня эгоисткой.

– Скажи своему боссу, что тебя мучают головные боли!

– Ему плевать. К тому же врушка из меня та еще, – заявляю я на голубом глазу. Одним словом, отвратительная, эгоистичная врушка. Неужели она не может найти кого-то другого?

– А что, если врач выпишет тебе больничный?

– Ты с ума сошла? Посмотри на меня. Я в полном порядке. Ни один доктор в здравом уме не даст мне больничный! Потому что я не больна. – Надеюсь, звучит убедительно.

Джез хмурится.

– Кое-кто в большом долгу передо мной, и он мог бы дать тебе справку, – медленно говорит она. Я недоверчиво поглядываю на нее.

– Джез, никто не окажет тебе такую услугу.

Она улыбается.

– Ты будешь удивлена.

– Ни в коем случае! – Крупный Рогатый Кэл напоминает разъяренного быка. Я всерьез опасаюсь, что у него из ушей вот-вот хлынет пар. Все происходит следующим утром, когда мы стоим в смотровом кабинете его маленькой операционной. Чтобы получить туда доступ, нам пришлось припугнуть администратора: толстуху средних лет в красно-зеленых сережках в форме рождественских венков, явно самодельных. Может, так развлекаются в деревне?

Кэл крепко держит в руках полосатую кошку, которую готовят к операции. У кошки уже выбрит живот, и напоказ выставлен жутковатый мешок сморщенной бледно-розовой кожи. Неудивительно, что котяра выглядит смертельно униженной. Я не большая поклонница кошек, но не могу не бросить на нее сочувственного взгляда.

Никому из нас не нравится ходить бритыми, дорогая.

– Ну же, Кэл, ты мне должен, – умоляет Джез.

– Не так много, – говорит Кэл. – К тому же это не сработает.

– Почему нет? Ты же врач, не так ли? Ты выписываешь справки, верно? Что, тебе трудно написать письмо кому-то, кто находится за тридевять земель, и кого ты никогда в жизни не увидишь?