Не только на Рождество

Я читаю газету за обеденным столом, когда Джез возвращается в кухню и устраивается напротив меня.

– Кстати, Элоиза благодарит тебя, – говорит она.

– Рада помочь, – отвечаю я. Щедрость мне к лицу.

– И мне удалось уговорить хозяйку третьей собаки, которую должны были привезти на каникулы, отправить ее к нашим конкурентам.

– Отлично, – говорю я, не придавая особого значения. Одна собака или четыре – какая разница? У них у всех неприятный запах изо рта и плохие манеры за столом.

– Так что в гостинице остаются только Халк и Слэб, – продолжает Джез. – И Пегги в доме. – Она замолкает. – О, и близнецы, конечно, – добавляет она после паузы. Я поглощена чтением статьи о смертельных селфи, которые сегодня уносят больше жизней, чем акулы, когда до меня медленно доходят ее слова. Даже не столько слова, сколько интонации, отчетливо фальшивые.

Я поднимаю глаза, и Джез смотрит на меня с успокаивающей улыбкой.

И это тревожный звоночек.

– Какие еще близнецы? – спрашиваю я.

Как выясняется, близнецы размещены в отдельном загоне за сараем. Для меня это попахивает утайкой информации, хотя Джез божится, что это не так. Когда мы сворачиваем за угол, я резко останавливаюсь, и ноги прирастают к земле. За домом тянется длинный, метров пятнадцати, железный вольер, украшенный крошечными белыми рождественскими огоньками. Впрочем, эти гирлянды нисколько не маскируют обитателей вольера, которые лежат, лениво развалившись на траве, как будто дышат вечерним воздухом.

– Господи, Джез! Ты не говорила, что держишь волков!

Джез улыбается немного смущенно.

– Расслабься. Они только чуточку волки.

– Насколько чуточку? И в какой части? – не унимаюсь я.

– Хм. Я не совсем уверена. Но одно могу сказать: эти собаки почти такие же волки, как чихуа-хуа.

– Они чертовски не похожи на чихуа-хуа!

Когда мы подходим к решетке, обе собаки вскакивают с земли и пригвождают нас к месту напряженными взглядами. Они поражают своей дикой, собачьей красотой – чего стоят их глаза миндалевидной формы, густая шерсть цвета угля и белоснежные хвосты, поднятые над спиной и развевающиеся как роскошный плюмаж. Мало того, у них безупречная осанка. Волчья.

– Дело в том, что все собаки генетически почти неотличимы от волков. Но эти двое волки не в большей степени, чем Пегги, если тебе от этого легче.

– Не совсем.

– Хотя они действительно немного дикие, – признается Джез с усмешкой. – Верно, мальчишки? – Обе собаки все так же молча наблюдают, как мы приближаемся.

– Что это за порода?

– Аляскинские маламуты. Ездовые собаки. Их ценят за силу и выносливость.

– Да, серьезные ребята. – Собаки высокие и широкие, с хорошо развитой грудной клеткой и мускулистыми плечами: собачий эквивалент небольших тракторов марки JCB.

– Привет, близнецы, – ласково говорит Джез. Она отпирает клетку, и я чувствую, как пересыхает во рту.

– Они не опасны?

– Безопаснее некуда.

– Тогда почему ты не пускаешь их в дом?

– Они предпочитают жить на улице. И занимают много места. И пахнут. Во всяком случае, три собаки в доме приравняют меня к этим чокнутым кошатницам. – Джез усмехается.

– Спешу тебя обрадовать: ты уже чокнутая кошатница.

Джез пожимает плечами.

– Может, и так. Это Ромул. – Один пес подходит к ней и трется об ее ноги, и Джез опускается на колени, нежно поглаживая его. Приближается и другой и, после недолгих колебаний, выходит вперед, подставляя голову и привлекая к себе внимание. – Привет, Рем.

– Серьезно? – Я искоса смотрю на нее.

Джез пожимает плечами.

– Мне кажется, им подходят эти клички. Они же выжившие. Однажды ночью, лютой зимой, Кэл нашел их на пороге своего дома. Им было всего четыре недели от роду. Это чудо, что они не замерзли до смерти. Он выкормил их, а потом передал мне.

Я делаю шаг вперед и опускаюсь на землю рядом с Джез. Осторожно протягиваю руку и дотрагиваюсь до меховой спины Рема. Эти двое совсем не похожи на Пикла и Пеппера, неохотно признаюсь я себе.

– Стало быть, Крупный Рогатый Кэл спас тебя, да? – бормочу я. Пес поворачивается и пронзает меня светло-голубыми глазами. Я смотрю на Джез. – Он кажется таким… сдержанным.

– Маламутов разводят отчасти из-за их уверенности в себе. Они считают себя нисколько не ниже людей. Видят себя равными нам.

– Я даже не догадывалась, что они здесь. Когда же ты с ними занимаешься?

– По утрам. Пока ты еще спишь. – Джез кивает на хитроумное двухколесное приспособление, размещенное под навесом за вольером.

– Это что, двуколка?

– Это нарты – что-то вроде саней. Маламуты их обожают. Могут тянуть многие мили. Вот как я их тренирую.

У нарт два огромных колеса с обеих сторон низкого мягкого сиденья. Металлическая передняя дуга выступает наружу и крепится к своего рода оси, и спереди имеется небольшое сцепное устройство. Два комплекта упряжи ромбовидной формы висят рядом с нартами на деревянных колышках.

– Это трудно?