Не торопись сжигать мосты

Шеннон забрала у него листок и спрятала в сумку.

– Знать бы еще, где оно, то самое зашифрованное послание. – Перри вздохнул.

– На листке стоит имя Джини. Может быть, стоит поискать девушку? Уильям Кэвендиш умер в тридцать пятом году. Вряд ли Джини, даже если послание было адресовано ей, еще жива. Разве что… – Она остановилась на полуслове.

– Что?

– Так, одно предположение.

– Надеюсь, ты расскажешь мне, если что-то узнаешь. На остров сокровищ мы могли бы отправиться вместе.

– Обещаю.

Высокая молодая женщина в джинсах, замшевых ботинках и оранжевой кожаной куртке пробивалась через толпу, запрудившую тротуар на лондонской Бромптон-роуд. За собой она катила черный нейлоновый чемодан на колесиках.

Дожди, прошедшие утром, как сообщало радио, над Шотландией и Белфастом, еще не достигли юга, и предвечернее небо было чистым и бурливым: розовым и оранжевым на западе, над Ноттинг-Хиллом и Кенсингтоном, голубым и черным над Сити. Воздух дышал теплом и сыростью. Женщина быстро прошла мимо сияющих витрин «Хэрродза» и остановилась с кучкой других пешеходов на переходе.

Свет сменился. Она перешла через улочку, разрезав орду шумных японских туристов, стремящихся к «Хэрродзу», и оказалась у входа на станцию метро «Кенсингтон». Здесь женщина остановилась перед ступеньками к билетным кассам, посмотрела вниз и, словно отбросив сомнения, сделала шаг вперед. Чемодан скатился с первой ступеньки, качнулся и с глухим, тяжелым стуком завалился набок.

Она протащила его за собой еще на две ступеньки, когда к ней подошел молодой человек с жидкими блондинистыми волосами.

– Вы не против, если я вам помогу? – кокетливо предложил он. Акцент выдавал в нем уроженца Скандинавии или Средней Европы: немца, голландца или, может быть, датчанина.

Женщина заколебалась. Принять предложение незнакомца? А если не принять, не покажется ли отказ подозрительным?

– Большое спасибо, – решилась наконец она. Ее акцент был американским, плоским и невыразительным.

Молодой человек взял чемодан за ручку и поднял.

– Боже, что же у вас там, камни?

– Вообще-то золотые слитки, – сказала она, и они оба рассмеялись.

Он отнес чемодан вниз и поставил на землю.

– Спасибо. – Женщина взялась за ручку, повернулась и пошла дальше.

Молодой человек держался за ее спиной – она ощущала его присутствие. Она прибавила шагу, демонстративно посматривая на часики и давая понять, что спешит. В кассовом зале она подошла к свободному автомату. Рядом, у соседнего автомата, появился ее добровольный помощник и, не глядя на нее, бросил в слот несколько монет. Он взял билет и растворился в обычной для часа пик толпе.

Женщина миновала турникет и спустилась по эскалатору на платформу. Почти тут же из туннеля дохнуло ветром и послышался шум приближающегося поезда. Удивительно, но в вагоне нашлось несколько свободных мест. Она оставила чемодан у двери и села. На Эрлз-Корт пассажиров заметно прибавилось, и чемодан потерялся из виду. Поезд вынырнул из туннеля и понесся через западные пригороды Лондона. Десятки уставших людей высыпали из вагонов на продуваемые ветром платформы.

Поезд подходил к первой остановке в Хитроу, и женщина обвела взглядом сидящих рядом – пара англичанин, кучка угрюмых немцев да трое американцев, шумно обсуждавших достоинства и недостатки нового фильма Дэвида Линча.

План был прост, но простота не всегда гарантирует успех. Полчаса назад Флэш сообщил ей о своей неудаче. Голос его дрожал от волнения и отчаяния. Найти картину не удалось, да она и не ожидала, что все получится с первого раза. Оставался второй вариант, и ей предстояло играть в одиночку. Риск большой, но зато в случае успеха делиться не надо будет ни с кем. В большом черном чемодане лежало все необходимое на первое время. Билет на самолет куплен. Если все получится, она уже утром будет в Милане, а потом сменит документы и махнет в Сингапур.

Но прежде надо подстраховаться.

В аэропорту женщина сдала чемодан в камеру хранения и, выйдя на улицу, достала сотовый.

Захватив со стола стопку папок, Марвин Фейнсток положил их в кожаный портфель, снял с вешалки за дверью плащ и вышел из кабинета. По пути он заглянул в туалет, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

Иногда Марвин спрашивал себя, что такого она увидела в нем. Он попытался причесаться иначе, чтобы скрыть проплешину, но сделал только хуже. Однажды она сказала, что ей нравятся лысоватые мужчины, что они выглядят умнее и более зрелыми. Она слишком молода для меня, подумал он, слишком молода и слишком красива. Но отказаться от нее было выше его сил. Марвин не мог ничего с собой поделать. Впервые в жизни у него случился такой потрясающий роман, впервые он переживал настоящую страсть. И не мог остановиться.