Не царское дело

— До сих пор я никому об этом не рассказывала, — наконец решилась она на откровенность. — Не имелось ни повода, ни желания, да и человека, которому я хотела бы исповедаться, не было — ты первая. Так вот, Анастасия, главной причиной такого скоропалительного замужества была не страстная любовь, как все тогда решили, а желание поскорее сменить фамилию.

— Сменить фамилию? — вытаращила глаза Настя. — Ты до такой степени стеснялась быть Редькиной?

— Да нет, дело не в стеснении, — улыбнулась ее реакции Пчелка, — хотя в какой-то мере неблагозвучность сочетания «Вера Редькина» меня, несомненно, смущала. Но главное все же было не в этом. Даже после того как меня удочерили, я еще долго верила, что мои настоящие мама и папа скоро вернутся. И думала, что тогда они очень рассердятся на меня, потому что я больше не ношу их фамилию. Понимаешь, у меня было такое чувство, будто я их предала, перестав быть Чернышевой. Сначала я просто страдала, но, став постарше, поняла, как можно исправить дело — надо лишь выйти замуж за человека по фамилии Чернышев. Вот такой простой выход! В теории все выглядело здорово, но на практике оказалось ужасно. Мужчины, носящую дорогую мне фамилию, по дьявольскому стечению обстоятельств оказывались либо дураками, либо деспотами, либо ничтожествами. В общем — не повезло. Однако к тому времени я стала мудрее и поняла, что в свое время у меня отняли не столько фамилию, сколько мою родословную. Поэтому, даже если в итоге мне удастся снова стать Чернышевой, это будет то же самое лишь по звучанию, но не по сути. И тогда я приняла компромиссное решение — пусть будет не та и не эта, а третья, нейтральная. Только поскорее! Вот так, моя дорогая, я и стала Завадской. В ту пору за мной ухаживало несколько блистательных кавалеров, и все они были от меня без ума. Но я выбрала Леню — его фамилия мне нравилась больше всех. Хоть и не дворянская.

— Ты хочешь сказать, что вышла за него исключительно из-за фамилии? — никак не могла поверить ее словам Настя.

— А что такого? — выгнула бровь Вера Алексеевна. — Возможно, это своеобразный комплекс, зато прямо по Сигизмунду Шломо.

— С ума сойти! — воскликнула Настя, до которой постепенно дошел весь драматизм Пчелкиных откровений. — Кстати, а Сигизмунд — это кто? Какой-нибудь психоаналитик?

— Какой-нибудь?! — всплеснула руками Вера Алексеевна. — Анастасия, у тебя же высшее гуманитарное образование! Как, по-твоему, зовут легендарного Фрейда?

— Зигмунд, — уверенно отрапортовала Настя.

— Но его настоящее имя — Сигизмунд Шломо. Между прочим, мы в свое время очень им увлекались — собирались по вечерам и читали его труды. Я тогда дружила с женой Луначарского… И еще там была одна актриса МХАТа — ужасно бездарная, но зато, насколько мне известно, любовница Яго́ды.

— Бабуль, ты — просто ходячая история, — засмеялась Настя. — Луначарский, Ягода… Но ты еще упоминала Маяковского, Есенина, Прокофьева.

— Не забудь также Пикассо, Дали и Пастернака, — подхватила Вера Алексеевна. — Можно было бы долго перечислять, а кое-кого ты и вовсе не знаешь.

— Фантастика! Аж дух захватывает, когда представляешь, что ты встречалась с такими знаменитостями! Всех их знала, разговаривала с ними, дружила.

— Дружила! — ухмыльнулась Пчелка. — Ходила с ними в рестораны, выпивала, флиртовала, выслушивала комплименты и признания, принимала подарки. Дорогая, во все времена мужчины поклонялись красивым женщинам. А все эти знаменитости для меня были просто мужчинами. Но я всегда помнила, что ввел меня в их блистательный мир Леня, мой муж. Он ведь был сыном Мирона Завадского, соратника и любимца Сталина, но в жены взял меня — Веру Редькину, девушку из обычной рабочей семьи. О моем дворянском происхождении он узнал значительно позже…

«Вот такая у меня была замечательная прабабушка, — подумала Настя. — К ней даже издатели приезжали — умоляли написать воспоминания. А она только отмахивалась, ей все время было некогда».

Тут она вспомнила, что Пчелка много лет вела дневник. Настя своими глазами видела целую стопку толстых тетрадей, хранившихся в огромной картонной коробке. А что, если как раз эти дневники она и передала на хранение Силиной? Возможно, ей хотелось, чтобы они попали в руки именно ей, Насте. А то наткнулась бы на них какая-нибудь безответственная Дашка, и все добро разлетелось бы по миру.

Эти воспоминания и размышления помогли Насте скоротать нудное стояние в пробках. Еще ее подбадривала мысль о том, что скоро она доберется до любимого дивана и наконец-то узнает тайну желтого пакета. Сгорая от нетерпения, она сделала последний поворот и застонала от разочарования — возле дома не обнаружилось ни одного свободного места для парковки. Насте пришлось немного покрутиться, а потом бросить машину в соседнем дворе.