(не) цыганка

Ну уж нет! Не собираюсь я обижать животных! Плевать, если снова накажут! Ну вот что они еще придумают?! Снова отстегают кнутом? Вытерплю! Не убьют же?!

Я взяла тетушкину тетрадь с «кулинарными изысками», засунула под майку, прихватила спички, коробку с ежами и выбежала на улицу. На огороде у тетушки стоял мангал, так я туда с удовольствием зашвырнула тетрадь и подожгла, чтобы больше никто так зверски не кулинарил! Потом выбежала на улицу через ворота и пошла к автобусной остановке.

Поймала таксиста, лениво курившего на остановке, и попросила довезти до окраины леса, переехав через реку Ворону. Он хоть и засомневался, окинув меня взглядом, но все же открыл дверцу машины, когда я вынула из кармана сотню. Ехать было недалеко, так что через пару минут были на месте. Таксист обещал подождать меня, и я припустила чуть глубже в лес.

Глядя, как быстро ежи покидают свою «тюрьму», только сильнее осознала, насколько правильно я поступила! Курицу пусть трескает дядюшка Харман, гурман недоделанный!

Коробку забрала с собой, ибо нечего лес засорять!

Таксист терпеливо дожидался странную пассажирку, то есть, меня, конечно же. Я уселась на заднее сидение и назвала адрес.

— А что было в коробке? — все-таки не выдержал водитель.

— Ежики!

— А зачем? — удивился водитель выдворению животных в лес.

— За надом! — огрызнулась я, предчувствуя скорую расправу. — Чтоб в саду не бегали! — все-таки нашлась с ответом, чтобы совсем уж не обижать человека.

Если таксист что-то и хотел сказать, то, глядя на мрачную меня в зеркало, решил оставить свое мнение при себе.

Глава 22. Очередное наказание

Я зашла во двор, держа перед собой коробку, и нос к носу столкнулась с тетей Шофранкой, перемазанной сажей.

— Это ты?! — процедила мне в лицо.

Я осмотрела себя с ног до головы и уверенно сказала:

— Я!

— Не строй из себя дуру, Тсеритса! Ты сожгла мою тетрадь?! — сунула под нос практически сгоревшую книжонку. — Ты хоть знаешь, что эти рецепты у нас поколениями передаются?! Она мне от бабушки досталась! — брызгала слюной тетушка. — Признавайся! — взревела в конце.

— Признаюсь! — согласилась с обвинениями.

— И? — показалось мало тете.

— И сожалею!

— Продолжай! — потребовала визгливо.

Я посмотрела ей в глаза и сказала чистую правду, а не то, что она хотела бы услышать:

— Сожалею, что не проследила, пока она догорит дотла с вашими тошнотворными рецептами! — Кажется, я — самоубийца!

— Да как ты смеешь! — больно приложила меня тетя по спине. — Дрянь! — ударила еще раз. Спина горела в тех местах, где она, наверно, осушила руку.

Да, с ее точки зрения я — виновата, поэтому даже уклоняться не буду! Пусть спустит пар!

— А это ччто? — обратила она внимание на слишком уж знакомую коробку, что-то заподозрила и рывком открыла. — Ггде ежи?

— Выпустила! — посмотрела ей в глаза. — Подальше отсюда…

— Тварь! Хоть представляешь, сколько Янко угробил времени, чтобы их поймать?! Ты за все ответишь! — прошипела трясущаяся от гнева женщина.

Стало настолько страшно, что я бы предпочла вытерпеть любое наказание от Петши, нежели от женщины, доведенной до безумия. Ощущение, что она сейчас схватится за нож!

И она схватила! Схватила меня за волосы и, намотав их на кулак, потащила в дом. Глаза слезятся, но тетя держит меня за волосы стальной хваткой.

Протащила меня так до кухни и вытащила огромный разделочный нож. Я попыталась дернуться, но было бесполезно. Я смотрела, как нож приближается ко мне и зажмурилась, чтобы не видеть, как он вонзится в мое тело! Послышался тихий чирк ножом и я упала на пол.

Освобожденные волосы упали на лицо. Я неверяще приоткрыла сначала один глаз, потом второй. Тетя стояла посреди кухни с торжеством на лице: в одной руке сжимая нож, а во второй- мои длинные обрезанные пряди. Я ощупала неровно обрезанные волосы длиной до подбородка и мои губы задрожали. Я так долго их отращивала!

Выражение лица тетушки с торжествующего сменялось диким ужасом. Дзынькнул нож, выпадая из ослабевшей руки. Тетушка рухнула рядом на пол, растерянно смотря на волосы, зажатые в руке.

— Что я наделала! Нет! — из глаз тети полились слезы. — Я не хотела! Это позор для девушки!

Пока тетя убивалась, я прошла в ванную и посмотрела в зеркало. Как говорил дядя Харман «короткие стрижки являлись свидетельством осквернения, то есть временного отлучения от клана, изгнания, отрешения». Хмм, если это позор — значит Ханзи не сможет ко мне приблизиться. Отлично! Короткая стрижка у цыган еще считается невезучей, а я сама творю свое счастье и удачу! По-моему, мне даже идет!

Я вернулась к тете и помогла подняться с пола.

— Теть, все нормально! Правда! — улыбнулась ей. Она в ужасе выпучила глаза:

— Да чтож ты такое говоришь, дурная! Никто к тебе ни посвататься не сможет, ни поможет ничем! Ты теперь никто!

— Выгоните?

— Нет, но… тебе теперь запрещено покидать дом!

— Меня устраивает такой вариант! — облегченно выдохнула. — Если что- буду наверху! — умчалась в свою комнату.

Если меня не будут гонять по всяким заработкам — смогу побольше выучить! Во всем нужно уметь находить хорошее!