Не твой день для смерти

Пронзительно яркое солнце, чистое, словно специально откованное для кварталов Триумфа, дерзко полоснуло лучами по равнодушному небу. В носу защекотало. Клим чихнул. Оказалось, что "вышел" он весьма удачно. У дома. Правда, не своего. Ведь в этой части города своего дома у него не было.

Зато были домовитые друзья. А это значит, надо идти к ним. К тем, что не выгонят. В ближайшем доме жила Джес. Какая удача! Джес… Его старинная, сокровенная Джес. К ней! Только к ней! Клим мечтательно улыбнулся.

Но идти к даме с пустыми руками для него немыслимо. А последние монеты достались извозчику. О заводской зарплате, к слову, придется забыть: печально заканчивается последняя неделя осени.

И тут Клим увидел новогоднюю елку в полном праздничном облачении. Ёлку, собранную из аккуратно выпиленных деревянных брусков. В деловой части Симфидора живые деревья были запрещены, и елки сколачивали из чего попало, красили зеленой краской, а затем устанавливали задолго до даты и убирали в конце марта, чтобы праздник подольше не кончался. Чтобы у трудящихся на пару месяцев новогодней радости было больше. В нашей стране, как объяснили Климу в школе, добровольно и принудительно делается все возможное и невозможное, чтобы народ был весел и доволен.

Занимался довольством народа специальный Департамент легкомысленных действий.

Ёлку водрузили в центре небольшой площади, на пересечении улиц, видимо, совсем недавно. Она стояла на постаменте некогда известного героя. Клим не помнил его имени, но это не имело никакого значения. У него вдруг появилась замечательная идея. Он, словно не замечая свежевыстроганную, новогоднюю красавицу, начал переходить площадь и вдруг внезапно бросился к пьедесталу, подтянулся, как перед прыжком через заводской забор, и, замахнувшись рукой, содрал с нижней ветки горсть заноз и какую-то игрушку. Добычей оказался большой стеклянный слоненок. Клим хотел допрыгнуть до символа грядущего года, сине-зеленой змеи, но второй попытки судьба ему не предоставила.

– А ну, стой! – услышал он сзади. Затем заверещал свисток полицейского.

Клим бросился наутек, улыбаясь дурацкой мысли: если его пристрелят бегущего, то он отдаст свою жизнь за елочную игрушку.

То ли Клим давно не бегал, то ли в полицию теперь берут спринтеров, но учащенное дыхание за спиной он услышал очень скоро, и цепкая рука закона схватила его за негнущийся воротник.

– Ни с места!

Клим запросто мог бы присесть, затем развернуться и перебросить преследователя через плечо. Этим хитростям учили на фронте. Но нарываться по такому пустяку вряд ли разумно.

– Документы!

Клим изумлялся логике полицейских. То есть, если документы окажутся в порядке, его правонарушение не столь социально опасное?

Он показал паспорт с потертой и помятой обложкой.

Полицейский прочитал вслух, почти по слогам:

– Клим Николаев. Это вы?

– Нет, мой брат близнец.

– Что?

– Дело в том, что метрику выписали на моего старшего брата. А когда собрались писать мне, брат умер. И чтобы не расходовать зря гербовую бумагу, мне передали и имя брата и его документы. А своего имени у меня никогда и не было.

– Вы мне зубы не заговаривайте. Для человека без имени вы больно шустро сигаете на елку! Может, Ваше имя Зайчик Серенький? – съюморил страж закона.

– Может, и Зайчик, – Клим покорно опустил голову.

– Ну так это или нет, Вы покусились на государственную собственность. Похитили у людей частицу радости. Верните украденное и пройдемте в участок.

Клим затосковал. Полицейский потянулся за наручниками.

– Отпустите его!

Еле слышный, как будто механический, голос раздался откуда-то сверху. Или сбоку. Или… Клим обожал такие моменты. Всегда, ну почти всегда, кто-то приходил ему на помощь. Он верил, что обязательно выкрутится или его кто-то вытянет из любой передряги. Но сейчас… Кто? И зачем?

Глуховатый голос принадлежал мужчине, одетому странно, как одевался борец с тифом в Средневековье с копии гравюры в пивной. На незнакомце были черный кожаный плащ, высокие тонкие сапоги и широкополая шляпа. Лица не было видно совсем: его прикрывала маска.

Несмотря на закрытость, полицейский узнал говорящего, выпрямился и даже козырнул. Климов спаситель кивнул и ушел, легко опираясь на трость. Откуда-то из-за шиворота у него поднимался легкий дымок. Клим уже забыл про Джес и хотел было догнать своего освободителя, чтобы поблагодарить и узнать, кто же он, но благодетель растворился в утреннем тумане.

– Можешь идти, – сквозь зубы процедил полисмен задумчиво.– Только слона верни.

– Что?

– Убирайся! Но игрушку отдай.

Но Клим будто не слышал последних слов. Прижимая слоненка к груди, он удалялся, прибавляя шаг. Полицейский не стал его догонять, только сплюнул и повернулся к елочному воришке спиной.

Возле нужного подъезда Клим замедлил ход и отдышался. Шестой этаж по грязным ступенькам и прокопченным от костров лестничным пролетам. Нужная дверь:

– Открой, Джес, это Клим!

Он снова постучал и снова повторил.

Дверь после долгожданного шороха ключа открылась. На пороге стояла голая и заспанная молодая женщина с распущенными золотистыми волосами с зажженной свечкой в руке…