(не)твоя дочь

– А вот и папа подоспел! Вовремя! Бери у дочери пакет, – оживляется пожилая незнакомка. – А как похожи-то! Как похожи. Ну вылитая копия! Никакого анализа ДНК не надо. Одно лицо! Бывает же…

Я замираю после ее слов. Меня парализует. Даже дышать перестаю. Щеки вспыхивают огнем.

Но добивает не это, а Алиса, которая удивленно смотрит на Воронцова, светлеет личиком и радостно восклицает:

– Папа приехал? Мама, это и есть мой папа? Это он? Он вернулся?

Я теряю дар речи. Меня не хватает даже на то, чтобы просто кивнуть или отмахнуться, хоть как-то среагировать.

– Ой! А вы не папа? Как неловко вышло. Вы простите, я не хотела. Просто вы действительно похожи с девочкой, как отец и дочь. Хотя я слепая. Я еще и не такое спутать могу, – тут же поправляет саму себя соседка. – Не обращайте на меня внимания. Старая дура, не разглядела, – виновато качает головой и тут же отходит в сторону.

– Ничего страшного, бывает, – как ни в чем не бывало отзывается Денис. – Мы сами поднимем сумки, не переживайте.

Подхватывает второй рюкзак, забирает пакет у Алисы и ждет, когда я открою дверь в подъезд.

Алиса тоже понимает, что ее обманули. Не дали папу.

Она хмурит бровки и разочарованно дует губы.

Наша троица поднимается по узким ступеням на второй этаж, я открываю квартиру и пропускаю вперед Воронцова.

С того момента, как произошел конфуз у подъезда, я все еще избегаю смотреть на Дениса. И уж тем более разговаривать.

Плохо то, что теперь он знает о том, что Артем не отец Алисы. А это в любом случае породит множество вопросов.

Воронцов кладет на пол наши вещи и молча уходит за следующей партией.

– Он правда не мой папа? – тихо переспрашивает Алиса.

– Сходи помой ручки, зайчонок, – избегаю прямого ответа.

Смотрю вслед опущенным маленьким плечикам и, вздыхая, иду вниз, чтобы помочь. На полпути встречаюсь с Денисом.

– Я сам все подниму. Возвращайся, – цедит он сквозь зубы. – Поставь чайник. Побеседуем.

Я понимаю, что его зацепило. Брошенные соседкой слова достигли цели. Не знаю, во что все это выльется, но чует мое сердце: отвертеться у меня не получится.

– Нам некогда принимать гостей. Еще вещи разбирать, – бросаю упрямо.

– Я не займу много времени. Поверь, – говорит он мягко, спокойно, но в голосе явно проскальзывают угрожающие нотки.

Я сжимаю руки в кулаки. Судя по его прямому взгляду, спорить бессмысленно. Да и много ли я выиграю, если закрою перед его носом дверь? Один вечер и одну ночь? Завтра по-любому нам придется встретиться.

К тому же не факт, что он хочет поговорить именно об инциденте у подъезда. Может, я накручиваю себя и у него вопрос по дизайну?

Успокаивая себя таким образом, я следую его совету. Прохожу на кухню, наливаю в чайник воды и ставлю на газ.

Монотонная работа отвлекает от глупых мыслей. А мне нужно прийти в себя.

В конце концов, ничего смертельно опасного не произошло. Никто не умер.

Я начинаю разбирать продукты. В нескольких пакетах лежит еда. Всякие пряники, печенья, есть даже кекс. Полуфабрикаты. Рассовываю их по полкам и в холодильник.

Нахожу в подвесном шкафчике две кружки, споласкиваю водой.

Олеся оставила мне всю необходимую посуду, избавив от необходимости тащить с собой еще и кухонную утварь. И за это ей огромное спасибо.

– Мама, я включу телевизор? – возвращается после самостоятельной экскурсии по квартире Алиса.

В руках старый плюшевый лисенок с выцветшей и скатанной в колтуны шерстью. Еще, наверное, со времен нашего с Олесей детства.

– Хорошо, – нехотя соглашаюсь я.

Если бы не случайная встреча с Воронцовым, нарушившая все мои планы, то через час я бы уже уложила Алису спать. А теперь придется менять график.

Одна надежда – что Воронцов сдержит слово и не займет много времени, как обещал.

Хлопает входная дверь, оповещая о том, что он справился с сумками. И буквально сразу же в маленькой кухоньке становится так тесно, что хочется выйти.

Чайник на газу, посвистывая, начинает закипать.

– Проходи, – делаю приглашающий жест рукой, хотя Воронцов и без того чувствует себя как дома. – Уже поздно. Дочке через полчаса пора в кровать, поэтому особого гостеприимства от меня не жди. Рабочие вопросы я привыкла обсуждать в рабочее время.

Я надеюсь, что со стороны не видно моего волнения, хотя чувствую, как потеют ладони и пересыхает в горле.

– А я не по рабочему вопросу, – двигает к себе табурет Воронцов.

Ставит его чуть дальше от небольшого обеденного стола и тем самым садится чуть ли не в центре кухни.

– А больше нам не о чем разговаривать, – еще на что-то надеюсь я.

Денис молчит, пока я обхожу его с чайником, завариваю напиток.

Я стараюсь не смотреть в его сторону. На крепкие обнаженные плечи, на мощную шею. На то, как гармонично и по-семейному он вписывается в атмосферу квартиры.

Он дожидается момента, когда я перестаю маятником ходить по кухне, и только после этого спрашивает:

– И как долго ты собиралась это скрывать от меня?

Я выдаю себя долгой паузой перед ответом.

– Не понимаю тебя.