(не)твоя дочь

Не ожидала, что Воронцов так быстро освободится. Его забота, конечно, подкупает, но пренебрегать обязанностями тоже не стоит. У него целый штат рабочих, которые так или иначе зависят от своего руководителя.

Я направляюсь к двери с твердым намерением высказать все, что думаю по этому поводу, но на лестничной площадке вместо Дениса обнаруживаю Олесю.

– Привет, – мнется она на пороге. – Я заскочила занести тебе ключи от почты. И запасной комплект от квартиры. Если понадобится.

Почтой пользоваться я не планировала, да и запасные ключи мне как-то ни к чему. Если только для Воронцова. Но ничего подобного я у подруги не просила и не обсуждала ранее. Что означает одно: это всего лишь предлог, чтобы заглянуть на разговор и узнать свежие новости. Из первых рук.

Значит, Ника уже отметилась.

Я делаю жест рукой, отходя в сторону и пропуская хозяйку квартиры.

– Заходи.

– Ты не занята? Я не помешаю? – уточняет она неуверенно. – Я с работы. Пока время есть, решила заскочить.

– Не помешаешь, – отвечаю коротко.

Леся оставляет ключи на тумбочке в прихожей, скидывает обувь и идет за мной. Оглядывается вокруг, словно ожидает увидеть, что за эти дни в квартире что-то кардинально поменялось. Либо выискивая взглядом кого-то, кого не было ранее.

– Ты неважно выглядишь, – замечает она почти сразу.

– Простыла, – жму плечами. – Чай будешь? Ты не голодна? А то могу предложить… – Я заглядываю в холодильник в поисках, чем можно угостить. – Овощное рагу, жюльен, шашлык, паста с морепродуктами, суп куриный…

– Успокойся, – перебивает она, присаживаясь за стол. – Ничего не хочу. А зачем тебе столько еды? Вы с дочерью все это съедите? – начинает аккуратно заходить издалека.

Я захлопываю дверцу и отхожу к плите. Воронцов и правда забил полки так, словно у нас здесь живет человек пять. Полуфабрикаты, продукты из супермаркета, готовые блюда из ресторана, его кулинарные шедевры.

– Вряд ли, – констатирую факт.

– А зачем столько набирать? – снова прикидывается святой наивностью подруга. – Ты же сама говорила, что с финансами туго.

Я оставляю ее вопрос без ответа, заваривая себе в кружке пакетик чая. Роль Ники в моем разрыве с Воронцовым мы выяснили. А вот была ли в курсе Олеся и как при этом смотрела на всю эту ситуацию – я пока не знаю.

Но если выяснится, что и она была в сговоре, я, наверное, окончательно разочаруюсь в людях.

– Скажи честно, Лесь, ты знала? – Разворачиваюсь к ней с кружкой чая в руках.

Помешиваю ложкой, чтобы максимально заварить напиток, и не свожу с нее глаз.

– Что? – замирает Леся, напрягаясь.

Выдавая себя уже тем, как начинает метаться ее взгляд. И руки начинают хаотично перебирать все, что находится на столе: салфетки, сахарницу, чайную ложку, зубочистки.

– Что Ника все подстроила в отношении нас с Воронцовым? Ты знала? Ты участвовала в этом?

Я всегда считала нашу дружбу святой. Ставила выше всяких приоритетов, гордилась и с теплотой и любовью вспоминала юношеские годы. А сейчас узнаю, что все это время жила с огромными розовыми очками на глазах.

Леся шумно вздыхает, вытаскивая из пластиковой коробочки деревянную зубочистку. Крутит ее задумчиво между пальцев и долго молчит.

– Я не знаю, как правильно сказать, – наконец хмыкает она. – Я догадывалась, но не думала, что она зайдет так далеко. Ника с самого начала невзлюбила Воронцова. Он не соответствовал ее идеалам парня. У него не было дорогой машины, богатых родителей, он не выделялся среди пацанов. Он вообще был… вороненком. А потом эта история, когда ее отец влюбился в мать Дениса. Никина мама тогда же чуть с ума не сошла. Скандалы за скандалами вплоть до развода. Он у них и так налево ходил, а здесь, видимо, чаша переполнилась. В общем, там все смешалось. Вплоть до юношеского максимализма. Ей нужен был кто-то виноватый. И Ника решила выбрать семейку Воронцовых.

– А при чем здесь я? – не выдерживаю вконец. – Со мной она за что так? – Пальцы начинают ощутимо жечь нагревшиеся от кипятка стенки керамической кружки.

Внутри все сжимается от ожидания ответа. Я ведь всегда считала Нику лучшей подругой. Верила ей. А в итоге получила нож в спину.

Но удручает даже не это. А то, что она спокойно продолжала смотреть мне в глаза дальше. Прикидывалась защитницей. Даже поддерживала.

Зубочистка ломается в руках Леси, и она растерянно смотрит на два деревянных обломка, упавших на старенькую скатерть.

– Ты была одной из нас. Из нашего круга. Ты же помнишь нашу тройку? – поднимает на меня виноватый взгляд. – Всегда вместе, всегда друг за друга. Мы были для нее как сестры.

– И именно поэтому она возомнила себя богом?

– Не суди ее строго, Янка. Она ведь реально считала, что делает правильно. Посуди: у Вороненка тогда ничего за душой не было. Ни гроша. Что тебе светило бы с ним? Максимум зарплата грузчика и куча сопливых ребятишек. Никакой перспективы. Вот от этого Ника и пыталась нас оградить, понимаешь?