Не ты

Маша подкурила вторую сигарету. Эту Сева смог уже выкурить самостоятельно, пока она маникюрными ножницами кромсала его штаны. На это ушло много времени и еще парочка сигарет. Мура так надышалась табачным дымом, что ей стало плохо.

— Вот… Ну-ка! Что с ними дальше делать? — наконец спросила, когда протезы оказались в ее руках.

— Выкинуть на х*й. И все…

— Зачем ты так? Как их приладить? Ну… обратно?

— Дай сюда…

Сева забрал у нее из рук сначала левый протез, повозившись с ним, зафиксировал на ноге и взялся за правый. На его установку у парня ушло немного больше времени. Он злился, психовал и матерился. Сама Маша отошла в сторону, чтобы его не стеснять. И не пялиться. Хотя… Севины розовые культи и без того стояли у нее перед глазами. А в душе… Господи! Такая неразбериха творилась! Маше было больно и страшно от того, как судьба обошлась с молодым красивым талантливым парнем. Ей хотелось его обнять, утешить… Пообещать, что все будет хорошо, подставить плечо. В ней ширилось необъяснимое чувство сопричастности к чужому человеку, боль которого почему-то воспринималась необычайно остро. Не потому ли, что она сама долгое время жила с огромной раной внутри?

— Я все…

— И… что дальше? Может, вызвать такси, или…

— Я на колесах.

— Ты уверен, ну… Ты уверен, что сможешь…

— У меня нет ног, а не рук! Засунь свою жалость…

— Я тебя не жалею!

— А так и не скажешь…

— Я волнуюсь, чтобы ты нормально добрался. Только и всего.

Сева хмыкнул, глубоко вздохнув, попытался встать. Не раздумывая ни секунды, Маша подала руку. Сева смерил ее взглядом, но все же ухватился за протянутую ладонь. Поднялся, издав характерный, довольно неприятный звук. Мура смущенно отвернулась.

— Это воздух, выходящий из гильзы! — рявкнул Богатырев, брезгливо отбрасывая руку Муры.

— Окей. А орешь чего?

Богатырев отвернулся, ничего не сказав, и, неуверенно ступая, пошел по дороге. Смотрелось это довольно смешно. Нет, бесспорно, никакого веселья в сложившейся ситуации не было, но… но ведь — либо смешно, либо нет! А Сева сейчас выглядел, как вылитый волк из «Ну, погоди». Штаны-клеш, и походка — так точно.

— Ты сейчас похож на волка из «Ну, погоди». Штанцы — отпад, — рассмеялась Мура.

Сева удивленно обернулся. С тех пор, как он лишился конечностей в той чертовой аварии, над ним никто не смеялся. Его, дьявол всё забери, щадили! Боялись задеть неосторожно сказанным словом. С ним носились, как дурни с писаной торбой, убивая остатки его чувства собственного достоинства. Твою мать! Даже ср*ные рэп-баттлы становились до ср*ки политкорректными, когда он выходил на биф1. С х*я ли они все решили, что могут его жалеть?! Ср*ные толерантные ублюдки, очкующие замутить годный дисс2, лишь бы только бедненький Севушка не расстроился! Уроды, тупые дровитаторы. Он уже настолько привык к такому положению вещей, что смех Муры стал для него глотком чистого наслаждения. Будто бы в прошлое вернулся, когда с телочками мутил да зубы, не парясь, скалил.

— Тебя подкинуть? — спросил неожиданно даже для себя, потому как вначале Севе просто хотелось сбежать. Спрятаться за семью замками и закинуться чем-то убойным, чтобы забыться. Из их-то голов он не мог стереть происшедшее, а вот из своей… хотя бы на время.

— Нет, спасибо. Мне здесь всего пару домов пройти.

— Тогда до понедельника, — пожал плечами Сева и разблокировал замки на авто. Открыв дверь, чуть повернул голову, чтобы понять, наблюдает ли Мура за ним. Ему было до ужаса неловко забираться в машину под ее взглядом. Но девушки уже и след простыл. Тогда, осторожно опустившись задницей в кресло, Сева руками втянул ноги в салон и, не сдержавшись — саданул кулаком по рулю. Он ненавидел такую жизнь! Как же люто он ее ненавидел! Дер*мо. Вся его жизнь — один большой кусок дер*ма. И тачка эта с ручным управлением, чтоб ее… Слетев с катушек, Сева снова влепил кулаком по панели — не помогло. Со всей дури — головой о стекло — чуть отрезвило. И еще раз. Пока не рассек бровь, и багровая кровь не заменила алую пелену ярости перед глазами.

На максимально возможной скорости — туда, где снова может быть хорошо… Туда, где эта вся ср*нь отпускает. На звонок в обшарпанную, выкрашенную зеленой краской дверь никто не отвечал. Сева постучал. Три коротких и через паузу — еще два.

— Ну, наконец-то… — фыркнул Богатырев, втискиваясь в чадную пасть квартиры.

— Я уже спал, чувааак, — протянул Лут, ударяя Севу кулаком о плечо.

— Да тебя еще штырит. Пойдем. Дунем чего-нибудь. Или закинемся. Чем порадуешь?

— А бабло?

Сева полез в карман и кинул на полку несколько крупных купюр. Хозяин квартиры быстренько их подмел — все верно, в этом притоне по-другому — означает остаться без денег.

— Вот, годная вещь… — из руки в руку скользнул пакетик, — для тебя придержал.

— А где все? — оглядел пустую загаженную квартиру Богатырев.

— Х*й его… — философски пожал плечами Лут, подкуривая очередной косяк.

Сева закинулся и, стащив несвежую простыню, упал на край дивана. Наркотик действовал. Его расслабляло. И жизнь уже не казалась такой уж отстойной.

— Как дела, бро? Выглядишь ты что-то дерьмово.