Не убежать от искушения

— Алекс. — Милли коснулась пальцем его губ. Даже это прикосновение было каким‑то особенно нежным. — Не надо так говорить. И думать так тоже не надо. Ты был там самым красивым гостем. По крайней мере, для меня.

— Милли…

Ее имя прозвучало как предупреждение. Алекс не хотел, чтобы она его жалела. Милли хотела потешить его эго, но Алекс знал, что это все из жалости. Он не терпел этого раньше, но особенно не стерпит сейчас. Когда совсем недавно он был на грани признания.

— Я говорю честно. — Милли сделала шаг ближе, и вот ее губы щекотно коснулись его губ. Желание — острое, жгучее — в секунду раскалилось добела. — Почему тебе так сложно мне поверить?

Она смотрела ему в лицо, будто ища в нем ответ. Но Алекс сам не знал ответ на вопрос Милли.

Тем временем Милли подняла руку и нежно провела пальцами по глубоким шрамам на его лице. Алекс затаил дыхание. Поврежденная кожа особо чувствительна к боли, но прикосновение Милли было скорее приятным. За все время их занятий любовью она ни разу не касалась его шрамов. И Алексу казалось, что сейчас она трогает его душу.

— Эти шрамы — часть тебя, — тихо проговорила Милли. — В них история твоей жизни. Мне известна лишь часть этой истории, но я знаю одно. Я знаю, что ты победитель и невероятно сильный человек.

— Ты не знаешь…

— Тогда расскажи мне, Алекс, — перебила Милли. Она нежно обхватила пальцами его изувеченную щеку. И Алекс закрыл глаза. Он сам не знал почему, но ему вдруг стало так приятно и легко. — Расскажи мне про пожар.

Алекс молчал почти минуту. Он просто не мог говорить. Но внутри его волной нарастали воспоминания. И он знал, что уже не сможет удержать этот натиск. Сегодня он расскажет Милли все. Она узнает о той ужасающей ночи. И тогда, возможно, ей будет легче уйти от него. Хотя был и второй вариант — более гуманный с ее стороны. Милли сможет просто перестать так сильно стараться. Стараться делать вид, что ей с ним хорошо.

Возможно, правда — ключ к решению всех их проблем. Правда поможет им обоим жить спокойно, пусть и порознь.

— Пожар случился в моем доме, — наконец сказал Алекс. Его собственный голос казался ему неестественно приглушенным, словно доносящимся издалека. — Здесь, в Афинах. У меня была вилла в Колонаки. — Милли молча ждала продолжения. Ее рука так же нежно лежала на его щеке. — Моя сестра Дафна, — продолжил Алекс и замолчал. Он понимал, что говорит бессвязно, но по‑другому не получалось. Мысли путались, в горле стоял ком, а в сердце… В сердце ныла боль, как от разбитого стекла. — И ее сын Талос…

Милли ахнула, не в силах скрыть печаль.

— О, Алекс…

— Они оба погибли. — Он грустно покачал головой. — А ведь я мог их спасти.

— Но как?

Мог ли он действительно поведать Милли все? Всю омерзительную правду о нем.

Наверное, да. Теперь это его долг. Перед собой и перед Милли.

Алекс сбивчиво вздохнул и закрыл глаза.

— Тогда послушай с самого начала.

Глава 14

Милли смотрела, как Алекс отошел в сторону, развязывая галстук и снимая с плеч пиджак. Даже сейчас… Особенно сейчас он был невероятно привлекателен. В его теле ощущалась сила и врожденный авторитет. На его лице — воспоминания о пережитой боли.

Милли хотела подойти и положить руки ему на плечи.

Сейчас она была готова признаться, что любит его.

— А начало состоит в том, — холодно заговорил Алекс, — что мой отец был ужасным человеком. Он распускал руки и на маму, и на меня, и на мою сестру Дафну. — Милли открыла рот от ужаса и печали, но Алекс продолжил прежде, чем она смогла что‑то сказать. — Но он был достаточно хитер, и за пределами нашего дома никто ничего не знал. Для нас же он всегда преподносил это так, что это мы его спровоцировали. — С полминуты Алекс молча стоял у окна, погруженный в воспоминания. — В приступе агрессии он был ужасен.

— Алекс, прости, что я…

— Со стороны мы казались идеальной семьей. Отец был успешен, мама красива, а мы с Дафной — образцы для всех остальных детей. На самом же деле мы просто были напуганы. Мы были очень закрытой семьей, иначе и быть не могло. Мы ни с кем не дружили, а со знакомыми людьми общались постольку‑поскольку. Что и говорить, так нам было проще.

С болью в душе Милли поняла, как много это объясняет. Вот откуда стремление Алекса сохранять дистанцию и держать весь мир на расстоянии.

Засунув руки в карманы брюк, Алекс смотрел в беззвездное небо.

— Но в какой‑то момент отец перешел все границы. Он сломал маме руку, а скрыть такое было уже сложно. — Последовала еще одна пауза. Милли ждала, что Алекс повернется к ней, но этого не произошло. — Я вступил с ним в драку. Мне было уже пятнадцать лет, я был практически мужчиной. И я забил его почти до смерти. Сломал ему нос и запястье, выбил челюсть. У него было внутреннее кровотечение. Я избил его так, что он провел в больнице больше месяца.

Милли невольно поднесла ко рту руку. Она знала, что исповедь Алекса шокирует ее. Так и случилось. Но все же ей хотелось дослушать до конца.

— Что случилось потом? — тихо спросила Милли.