Не убежать от искушения

Но кто, как не Алекс, знал, что гарантий ни в чем не бывает. У него не было феи, бесполезно машущей волшебной палочкой и сулящей счастье. Жизнь не сказка, здесь все по‑другому. И перед поворотом в левое крыло Алекс настроился на худшее.

— Алекс.

Голос Милли как будто с трудом вырвался из ее груди. Это был скорее крик, больно пронзивший его сердце. Алекс упал перед ней на колени, нежно обнял Милли за плечи и прижал ее к своему плечу. Тело Милли содрогалось от плача.

— Милли, любовь моя! — Эти слова сами сорвались с его губ. Но они шли от самого сердца, и Алекс был рад, что произнес их. Он положил обе руки на плечи Милли и чуть откинулся назад, чтобы смотреть ей прямо в глаза. — Скажи для начала, ты сама в порядке?

Только сейчас Алекс заметил размазанное пятно крови на подбородке Милли. И синяк на ее ключице. Он едва не сошел с ума.

— Просто поцарапалась, — сказала Милли так тихо, будто ей было трудно говорить. — Ребенок, Алекс. Наш ребенок…

Словно холодная стальная рука сжала сердце Алекса.

— Ты видела результат УЗИ?

— Еще нет, но я… — Милли резко опустила голову. — У меня текла кровь и были схватки. Боже, Алекс, мне так страшно.

Он снова притянул ее к себе, гладя ей волосы, ища слова поддержки. «Любовь моя, жизнь моя», — шептал на греческом внутренний голос. Но Алекс не был уверен, что сейчас подходящий момент. Милли ни к чему лишние переживания. Но теперь, когда Милли снова в его руках и когда жизнь их ребенка висит на волоске, эти слова были важнее, чем в любой другой момент.

Алекс любил Милли. И был готов признаться ей в этом — не важно, взаимна его любовь или нет. В конце концов, Милли это заслужила. Алекс хотел, чтобы она это знала. И это так важно ему самому.

— Милли Сантос.

Они оба замерли, услышав имя Милли от медсестры.

— Ваш ребенок в порядке, — продолжила медсестра, и Милли обмякла на плечах Алекса, уже не сдерживая слез. — Но вам придется неделю полежать в больнице, а потом еще две недели постельный режим. Ранние схватки — это серьезно. Но в целом у вас все хорошо.

— Алекс, — начала было Милли, когда медсестра откатила ее на коляске в отдельную палату.

Но Алекс нежно коснулся пальцами ее губ.

— Тсс. Тебе нужно спать. Поговорим потом, Милли. — Он сел в кресло возле кровати. — Будь уверена, когда ты проснешься, я буду здесь. Я никуда не уйду.

Милли послушно кивнула и легла на подушку. Не прошло и минуты, как она заснула.

Милли неспешно проснулась и заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. Внезапный наплыв воспоминаний затуманил голову. Осень. Вертолет. Алекс.

Она повернула голову, не чувствуя своего сердца. Ей было страшно, что его не окажется рядом. Но Алекс сидел возле кровати, как и обещал. Его щека без шрамов лежала на его руке. Щека со шрамами была повернута к ней. Его зрачки бегали под закрытыми веками. Алекс Сантос был так красив в своем тревожном сне.

Милли могла еще долго смотреть на него, но вот Алекс открыл голубые глаза и увидел ее.

— Ты проснулась.

— Да.

Он нагнулся к Милли, внимательно глядя ей в лицо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Все болит. И я по‑прежнему без сил. — Милли очень хотелось не показывать ему своей слабости. Она взяла Алекса за руку, их пальцы сплелись. — Алекс…

— Подожди, — перебил он своим хриплым голосом. — Ничего не говори.

Сердце билось в груди Милли, как птица в клетке.

— Почему? — прошептала она.

— Позволь сначала мне кое‑что сказать.

Милли затрудненно сглотнула. Она не знала, что скажет ей Алекс, но заранее боялась. Он выглядел таким напряженным и серьезным.

— Хорошо, — кивнула Милли.

Алекс опустил голову. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он снова поднял на нее глаза. Глаза, которые теперь были мокрые от слез.

— Прости меня, Милли. Прошу, пожалуйста, прости меня.

Милли искренне не понимала, что он имеет в виду.

— За что?

— За то, что подвел тебя. Я не должен был… Я столько всего не должен был делать. — Он сбивчиво втянул в себя воздух. — Я не должен был ничего выдумывать в нашу первую брачную ночь и превращать ее в сущий кошмар. Я не должен был предлагать тебе аннулировать наш брак. Я не должен был отталкивать тебя от себя, Милли. Но я делал все это потому, что я трус.

— Алекс…

— Но самое главное, я не должен был сдерживать себя от признания. Я люблю тебя, Милли.

Милли показалось, что сердце в ее груди сделало полный оборот вокруг себя. Какое‑то время она просто не могла произнести ни слова.

— Ты…

— Да, я люблю тебя, — повторил Алекс. — Я полюбил тебя сразу, в самом начале. Но из‑за трусости я убедил себя, что ничего к тебе не испытываю. А ты была такой смелой и доброй ко мне.

— Смелой? — Из груди Милли вырвался нервный смешок. — Я куда трусливее тебя, Алекс. Как ты думаешь, почему там, в Риме, я не сказала тебе про беременность?

Алекс покачал головой.

— В этом только моя вина.