Не учите меня жить!

Иногда еще, бывало, мы мечтали сломать ногу или обе, привлеченные перспективой нескольких недель полного, ничем не нарушаемого лежания. Но прошлой зимой на занятиях по фламенко Шарлотта сломала мизинец на левой ноге (по крайней мере, такова официальная версия, а на самом деле она сломала палец, когда перепрыгивала через журнальный столик, будучи под сильным воздействием алкоголя) и сказала, что муки ее не поддавались описанию. Поэтому мы оставили мечты о сломанных конечностях и только иногда грезим об остром аппендиците.

— Ладно, — решительно заявила Карен, — я пошла на работу. — И добавила: — Сволочи.

Не успела она уйти, как явилась Шарлотта.

— Люси, смотри, я тебе принесла кофе.

— А-а, ну спасибо, — мрачно ответила я, приводя себя в сидячее положение.

В рабочей одежде и без косметики Шарлотта выглядит лет на двенадцать. Впечатление портит только ее огромная грудь.

— Давай быстрее, — сказала Шарлотта, — дойдем до подземки вместе. Мне надо с тобой поговорить.

— О чем? — осторожно спросила я, гадая, не ждет ли меня дискуссия о плюсах и минусах гормональных таблеток, которые принимают на следующее утро.

— Понимаешь, — с несчастным видом начала она, — вчера я спала с Саймоном… Как по-твоему, я очень гадкая, если за одни выходные переспала с двумя мужчинами?

— Что-о-о ты, — успокаивающе протянула я.

— Нет, я плохая, я сама знаю, но, Люси, я же не нарочно, — зачастила Шарлотта. — То есть, конечно, когда я делала это, то понимала, что делаю, но я же не собиралась спать с обоими! Откуда мне было знать в пятницу вечером, что в субботу я встречу Саймона?

— Разумеется, — с жаром согласилась я.

— Люси, это ужасно, я нарушаю мои собственные правила, — всхлипывала бедная Шарлотта, твердо решив как следует наказать себя. — Всегда говорила, что никогда, никогда ни с кем не лягу в постель в первый же вечер знакомства — так ведь с Саймоном я и не спала в первый вечер, потому что подождала до следующего дня, и даже не дня, уже вечер был. После шести часов.

— Так, значит, все в порядке, — сказала я.

— И это было волшебно, — добавила она.

— Хорошо, — ободрила ее я.

— Но как же быть с другим парнем, с тем, что в пятницу, — господи, даже имени его вспомнить не могу, — Люси, правда ведь, ужас какой? Представь, я показываю кому-то голую задницу и не могу даже вспомнить его имени. Дерек, кажется, его зовут Дерек, — с искаженным от мучительной работы мысли лицом пробормотала она. — Ты его видела; как, по-твоему, похож он на Дерека?

— Шарлотта, пожалуйста, прекрати терзать себя. Не можешь вспомнить, как его зовут, ну и ладно. Какая, в сущности, разница?

— Разумеется, никакой, — возбужденно ответила она. — Конечно, никакой. Или, может, он Джефф? Или Алекс? О господи! Да встанешь ты или нет?

— Сейчас встану.

— Хочешь, я тебе что-нибудь быстренько поглажу?

— Да, пожалуйста.

— А что?

— Что найдешь.

Шарлотта пошла за утюгом, а я ценой нечеловеческих усилий спустила ноги с кровати. Шарлотта с кухни кричала что-то о прочитанной где-то статье насчет операции по восстановлению девственной плевы и возвращению невинности, которую делают в Японии, и, как по-моему, не стоит ли ей такую сделать?

Бедная Шарлотта. Бедные мы все.

Все мы очень рады и благодарны за красиво упакованный (хотя и неохотно вручаемый) дар свободной любви, но кто та старая тетушка, та злая фея, что вместе с ним выдала каждой из нас увесистые мешочки с чувством вины?

От нас она благодарственных писем не дождется.

Как будто тебе дарят чудесное, коротенькое, облегающее, манящее, переливчатое красное платье при условии, что с ним ты будешь носить только грубые коричневые башмаки без каблука и ни грамма косметики.

Одной рукой дают, а другой — тут же отнимают.

На работе я определенно чувствовала себя намного лучше, чем в пятницу, когда уходила домой.

Меган и Меридия были предупредительны и милы. Друг с дружкой они не разговаривали, но это — дело обычное. Правда, время от времени Меган непринужденно роняла: «Хочешь печенье, Элинор?» или: «Фиона, передай мне, пожалуйста, дырокол», а Меридия в ответ шипела: «Меня зовут Меридия».

Со мной они были очень любезны. Что касается остальных сослуживцев, то время от времени я ловила на себе их заинтересованные взгляды, но уже не чувствовала себя настолько уязвимой, незащищенной и растерянной. Теперь все виделось мне в ином свете: я поняла, что счесть дурочками могли Меган и Ме-ридию, а не меня. В конце концов, ведь это они распустили глупую сплетню.

И. конечно, с пятницы в моей жизни произошла большая перемена. Я встретила Гаса. Каждый раз при мысли о нем я чувствовала, что меня окружает непробиваемая броня, что теперь никто не посмеет думать обо мне как о жалкой неудачнице, потому что… потому что я не такая, правильно?

По иронии судьбы в пятницу все думали, что я выхожу замуж, а у меня даже не было парня, а сегодня, в понедельник, когда я познакомилась с замечательным человеком, никто уже не осмеливался затрагивать в моем присутствии тему замужества.