Не учите меня жить!

— Уж и не знаю, что ты имеешь в виду. Так или иначе, это вообще не твое дело. И потом, разве она не зануда? — без всякой паузы продолжала я. — Сколько можно талдычить про свою несчастную химчистку? Кому это интересно?

— Не знаю, по-моему, она очень одинока. Ей и слова-то не с кем сказать…

— Если и одинока, то сама виновата.

— …торчит в пустом доме нос к носу с твоим отцом — и больше никого. Она куда-нибудь ходит? Кроме работы, разумеется.

— Понятия не имею. Нет, наверно. А вообще, мне все равно.

— А знаешь, она ведь очень интересный человек. И еще нестарая женщина.

— Дэниэл, — прошипела я, — ничего хуже этого ты в жизни мне не говорил. И вообще, так меня еще никто не оскорблял.

Он только рассмеялся.

— А вот повидать папу я всегда рада.

— Твой отец сегодня был со мной довольно приветлив, — ответил Дэниэл.

— Он всегда приветлив.

— В мой прошлый приезд — нет. Назвал меня выродком-англичанишкой, обвинил в том, что я украл у него землю и угнетал его семьсот лет.

— Он не имел в виду тебя лично, — успокоила его я. — Ты просто был для него символом нации.

— И все же мне было неприятно, — отрезал Дэниэл. — Я ни разу в жизни ничего не украл.

— Никогда?

— Никогда.

— Прости, не расслышала?

— Никогда!

— Орать необязательно.

— Ладно, ладно! Ты, наверно, вспомнила про тот случай в «Вулворте», когда мы с Крисом украли эти несчастные ножи и вилки.

— Что-что!

Для меня это новость, но Дэниэла было уже не остановить.

— Никогда мне ничего не забываешь, да? — сердито спросил он. — Все вынюхиваешь, клещами из меня вытягиваешь, ничего от тебя не утаить…

— Но почему ножи и вилки? — в полном недоумении перебила его я.

— А почему нет?

— Ну… что вы с ними собирались делать? Зачем вы их украли?

— Потому что могли.

— Не понимаю.

— Потому что могли. Мы взяли их, потому что могли взять. Не потому, что они были нам нужны, — с расстановкой, как ребенку, повторил он. — Важен был не результат, а сам процесс кражи. Акт приобретения, если угодно, а не обладания.

— Ясно.

— Теперь поняла?

— Кажется, да. А что вы с ними потом сделали?

— Я подарил их маме на день рождения.

— Ах ты, свинья!

— Но я ей и еще что-то купил, — поспешно добавил он. — Кухонный таймер-яйцо. Нет, нет, не подумай, за таймер я заплатил. Люси, не смотри на меня так!

— Это не потому, что я подумала, что ты и таймер украл. А потому, что ты подарил маме в день рождения кухонный таймер! Что это за подарок для женщины?!

— Я был молод, Люси. Слишком молод, чтобы это понимать.

— Так сколько же тебе было? Двадцать семь?

— Нет, — рассмеялся он. — По-моему, лет шесть.

— С тех пор ты не сильно изменился, а, Дэниэл? Ты берешь вещи просто потому, что можешь взять.

— Не знаю, о чем ты говоришь, — обиделся он.

— Дэниэл, я говорю о женщинах. О женщинах и тебе, Дэниэл. О тебе и женщинах.

— Так я и подумал, — заметил он мрачно.

— Ты берешь их только потому, что можешь взять.

— Да нет же, Люси, черт побери!

— Да? А как же Карен? Она тебе очень нравится? Или ты просто развлекаешься с ней?

— Она действительно мне нравится, — искренне ответил он. — Честное слово, Люси, это так. Она очень умная, с ней всегда весело, и она симпатичная.

— И у тебя серьезные намерения? — сурово спросила я.

— Вполне.

— О боже!

Мы оба замолчали.

— Слушай, а ты не… ну, ты случайно не влюбился в нее? — осторожно спросила я.

— Люси, я ее слишком мало знаю, чтобы влюбляться.

Наконец мы остановились у моего дома.

— Спасибо, что поехал со мной, — сказала я Дэниэлу.

— Не говори глупостей. Я прекрасно провел вечер.

— Ну… спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Люси.

— Скоро увидимся. Ты же наверняка придешь к Карен.

— Наверное, — улыбнулся он.

Меня охватила неожиданная досада, какая-то детская ревность: в конце концов, Дэниэл — мой друг.

— Пока, — коротко попрощалась я, собираясь выйти из машины.

— Люси, — позвал Дэниэл.

Было в его голосе что-то необычное, новое, — возможно, настойчивость, которая заставила меня обернуться и взглянуть на него.

— Что? — спросила я.

— Ничего… просто… доброй ночи.

— Да, доброй ночи, — кивнула я, стараясь говорить строго. Но из машины все не выходила: какое-то странное напряжение подсказывало мне, что я чего-то жду, а чего — и сама не знаю.

Наверно, мы ссоримся, решила я. Молча, без слов, но серьезно.

— Люси, — повторил Дэниэл все тем же странным, настойчивым тоном.

Но я ничего не сказала. Даже не вздохнула сердито, не спросила «что?», как обычно.

Я только посмотрела на него и впервые в жизни почувствовала, что робею оттого, что он рядом. Я не хотела смотреть на него, но и отвести глаз уже не могла.

Он поднял руку, легко коснулся моей щеки. Я завороженно смотрела, как кролик, ослепленный встречными фарами. Да что это он делает?

Он ласково убрал упавшую мне на глаза прядь волос, а я сидела в каком-то оцепенении и все смотрела на него.

Затем я ожила.

— Спокойной ночи, — бодро воскликнула я, хватая сумку и протягивая руку к дверце. — Спасибо, что подвез. Увидимся.

— Ах да, и bonsoir[7], — обратилась я к Гассану. — Bon chance[8] с иммиграционной службой.

— Salut[9], — отозвался он.