Не уймусь, не свихнусь, не оглохну

Я устал. Странная усталость… Физически чувствую себя неплохо… Делаю хороший тренаж ежедневно… Но…

Дождь за окном. Свежесть. Странно, какая зеленая трава в ноябре.

Получил факс от Васильева и ему отправил вчера. Он очень интересуется обстановкой, разговорами, прессой… Ответил длинным, подробным и спокойным описанием…

20 ноября 1991 г.

Итак, 20-го сыграли последний спектакль в Модене. Принимали очень бурно.

Для меня был просто праздничный вечер: приехала почти вся группа верхнего этажа (…) во главе с Мод. Сильвия, Кристина, Фернандо, Ви, Зе.

Обнялись, как родные братья. Мне, конечно, очень хотелось, чтобы им понравилась наша работа.

Говорили очень хорошие слова. А Мод, по-моему, кривить душой не умеет. Для них это было интересно. Жалко, что мало пообщались, они уезжали сразу после спектакля.

А у нас продолжался праздник. Сначала одаривали всех подарками. Каждому — персональный подарок… Мне, например, кожаный футляр для трубки и зажигалку специальную для трубки. Людмиле одеяло (которое она хотела купить, но слишком дорого показалось), и т. д. А всему театру преподнесли пишущую машинку «0livetti». И сами радовались, как дети, нашей реакции на каждый подарок.

Потом в ресторане прощальный ужин. Прощальные слова, полные любви и надежды на будущее.

Господи, как это тяжело — прощаться с добрыми, милыми, искренними друзьями. Были, конечно, и слезы и рыдания. Я почти не спал всю ночь. Утром в 8.00 выехали в Милан на двух машинах. Пьетро лично провожал, Мари и милая наша Россана. Все плакали.

В самолете пили мартини и страдали Москва встретила, как и положено столице рушащейся империи, сурово и голодно. Здесь страшно. Сегодня был на базаре. Это… ужас. Как жить? Как тут жить⁷

Несколько дней отдыхаю. 28-го возвращается из Парижа Васильев.

23 ноября 1991 г., Москва

1992

Берлинский проект.

Подключился сразу после приезда из Италии, на организацию ушло колоссальное время и силы. Теперь все движется. Немцы приехали 2 января. Группа 14 человек актеров, всего группа 23 человека, наших пока 22 (потом будет меньше). Работаем в «Уране», который смогли как-то приготовить к работе. Главная проблема — холод и… голод (кормим в ресторане «Будапешт», дорого и очень невкусно и т. д.). Итак, работа пошла. Расписание, как всегда, жесткое. С 10.30 утра до 12.30 почти ночи (и позже, конечно). Позади четыре дня. Показали много работ (нашими порядка 20) и уже совместных 4.

7 января 1952 г., Москва, Рождество

Ф. М. Достоевский, «Идиот».

Сцена Аглаи и Настасьи.

«Как надо относиться к теме „труда“ в этой сцене?

Здесь два аспекта, с моральной точки зрения и на самом деле.

Когда Аглая говорит с Настасьей Филипповной на тему труда, это моральный разговор, давайте уточним эти два слова — мораль и нравственность.

Мораль (в русском языке) — это Нравственность в социальном мире.

Нравственность — в мире индивидуальном

Мораль — для людей горизонтальное понятие.

Нравственность — вертикаль (для Бога).

Итак, Аглая предлагает Н.Ф. моральное изменение, то есть труд изменит ее морально.

Теперь посмотрим для Аглаи.

Аглая знает, что такое труд?

Нет, конечно. Где она это узнала бы. Из книг… Так кто из них „книжный“ человек?

Значит, у Аглаи искусственные представления и искусственная идея.

Вот мы дошли до точки: ее мир искусственный… А теперь: ее мир искренний или фальшивый? Искренний. Итак, искренний и искусственный. Как играть? — Искренне, искусственно, несерьезно! (Серьезно — вычитает одно из двух предыдущих качеств.)»

Без даты

Голодная и холодная Москва. Жизнь вокруг потусторонняя. Совершенно непонятная, бессмысленная. Мы как на островке в своем полуразрушенном кинотеатре «Уран»… Выпал снег, похолодало. Снег не убирают…

Входишь в зал, в белую чистую конструкцию, белые деревянные полы… Здесь — красиво, чисто… тихо… Звучит английская, французская, итальянская, немецкая и русская речь… О чем они говорят, эти красивые люди из разных стран? Достоевский, религия, русская душа, дух русский, театр, метод, игра… У маленького круглого столика сидит длинноволосый, бородатый, уставший человек… Он болен, это видно… Включенные диктофоны, открытые блокноты — ловят и фиксируют каждое его слово. Где смысл? Где истина? Там, за стенами, или здесь?

А. А. — «В игровых структурах всегда существуют две функции.

Персонаж — выполняет обязанности действующего лица.

Персона — роль философского трактата или самой личности актера.

Идеи Достоевского представляют собой такие фантомы, имеющие плоть. Это не плоть человека, имеющего мысли, а это смыслы, превращенные в плоть (то, как я смотрю на вещи, или предлагаю анализ и т. д., я исхожу из этого).

Чтобы определить, про что мы говорим, мы взяли эту сцену (Аглаи и Настасьи Филипповны). Мы сказали, что здесь существует грех и чистота. Внутри этой сцены нет сюжета. Он существует в сопоставлении этих категорий.