Не уймусь, не свихнусь, не оглохну

23 июня 1989 г., поезд «Тихий Дон» Ростов-Москва

Поезд. Думал, буду ехать и писать… но это невозможно… то, что нужно (или, быть может, не нужно, не знаю).

Утро 24-го, поезд

Дома невыносимо. Невыносимо. В Москве невыносимо. Везде невыносимо.

Без даты

Утром не смог пойти на репетицию. Нет сил. Нет никаких сил. Пришел только к 3-м часам.

Читаем и разговариваем… «Гиганты гор».

А. А. — «Вся история безжалостно разрушает театр, отвергает, уничтожает мысль о его нужности…»

«А в целом (в результате 4-х актов) — есть акт искусства».

«Я понимаю конфликт только в динамике. А так… говорю: соотношение, альтернатива и т. д. Две картины висят: конфликт? — Конфликт, но… представьте себе конфликт, сделанный из статики, без протяженности, невыраженный и т. д. Это же совсем другая вещь, другой мир искусства».

25 июня 1989 г., воскресенье

Вылетели вчера, 2 июля, в 10.30 утра из Шереметьевa. Летели 3.30 («Аэрофлотом» с курицей). В этот же день после того как разместились в гостинице — тренаж. Потом все пошли смотреть город. Я тоже было пошел, но вернулся в номер (меня одного поселили, спасибо), лег и спал. Купил бананов, поел и спал. Утром в 7.30 снес вниз вещи (меняем сегодня гостиницу), вернулся опять в номер и опять лег. Опять спал, или думал, или… забылся. В 10.45 — двинулись в репзал. Всей толпой. Ехали на метро долго. Провели два тренажа (Г.А. и Гриша).

Солнце на улице, жарко. Но и прохладно.

Соображаем, как играть. Разговариваем…

1-й акт. Вводим Эмиля. Душевный парень. Я, говорит, не актер. Я — комик.

3 июля 1989 г. Лондон

Сегодня первый спектакль. Всего здесь 5 (7,8,9,10 и 11). Никуда не ходил, нигде не был. Правда, с Олегом Липциным один раз после вечерней репетиции съездили в Сохо. Это интересно. Туда ехали на метро от театра, оттуда на лондонском двухэтажном автобусе. На красном, старинном. Сидели, конечно, на втором этаже и курили. Вот и все. Может быть, потом схожу куда-нибудь. Пока и времени, правда, не было. Репетиции, тренажи. А. А. не в себе. Кажется, он сильно волнуется. Ведет себя ужасно. Орет, кричит, матерится и ломается. Кажется, он сам хочет все разрушить, своими руками. «Я тебя породил, я тебя и убью». Жалко и странно… Стараюсь «улететь» в эти минуты, не слышать и «не быть» здесь. Зачем он так? Не знаю. Бог ему судья. Он живет свою судьбу, так, как может и хочет. Артисты не без греха — это так. Не без греха, но, наверное, можно и другие слова найти, и другую расстановку. Не знаю… А теперь и знать как-то не очень хочется. Одиночество. Как я знаю, что это такое. Вот здесь, сейчас, в Лондоне, и все равно. Как раньше считал дни, спектакли… как ждал… как — скорее, скорее, хотелось поторопить время. Некуда спешить. Некуда. Все равно. Могу ездить хоть год, хоть два, хоть сколько… Могу не ездить. Везде мне место, и нет нигде мне места. Та могилка на Северном кладбище Ростова… Но… не чувствую, что она там. Таня, Танюша… Танюша… как одиноко мне без тебя, как невозможно одиноко…

5 июля 1989 г.

Кончили 2-й акт, принимают, кажется, неплохо.

Далее произошли события совсем скандально-дурацкие, не хочется даже и писать. Нервы, крики, срывы, обиды и проч. и проч. Самый такой «театр» без прикрас. Глупо, а главное — бессмысленно.

Прошел и 2-й и 3-й акты. Мне кажется, несмотря ни на что, все было достойно, хорошие аплодисменты в финале и проч.

Обещали прием. Действительно, поднялись в какой-то бар здесь же, в театре. Тесный, набитый местным народом, который, не дожидаясь гостей, пил вино и закусывал (хваленое британское гостеприимство… или я ошибаюсь, вежливость, кажется, хваленая). Так ли, нет ли… чудом досталась мне толика красного вина… бутерброда уже не досталось. Наговорили комплиментов, восхищений и т. д. Глуповато стоять с пустым бокалом. Подались наши ребята к автобусу и в 12 уже отчалили в гостиницу. Дирекция фестиваля через Машу передала свои извинения за «прием», это, мол, не они устраивали… Прощаем… В отеле перекусил кусочком колбасы, помидорами… Перед сном смотрел Фила Донахью. Очень красивые, вернее прибранные, женщины и мужчины говорили о сексе. Красиво говорили. Вообще нравится, как они говорят, общаются. Что-то снилось… не помню. В 8.30 разбудил будильник. Пошел на завтрак. Ночью начался дождь сильный. Завтрак хилый. Знакомый нам, «континентальный» называется. Кофе, булочка, кусочек масла, конфитюр.

В 10.00 —тренинг. Один, второй, теперь репетиция 2-го акта с Эмилем. Немного он вчера растерялся во 2-м акте.

Дождь подуспокоился. Может быть, удастся погулять. Зонтик я, конечно, в Лондон не взял.

Нет, не было дождя. Доехали с Витасом до Трафальгарской площади. Вот он, Нельсон, вот они, львы. Дети кормят наглых голубей, садятся на руки, даже на головы (!) кормящим. Национальная галерея. Толпы туристов, молодежи, испанцы, итальянцы, немцы, японцы и проч. и проч.