Не умирай в одиночку

Она уставилась на меня своими невозможными глазищами, в которых плескалась вселенская бездна.

– Хочу, – решительно сказала она в ответ.

Гнал машину я как будто желал получить гран-при в Монте-Карло. Юля сидела рядом и молчала, только в ручку над дверью периодически вцеплялась, как в спасательный круг. Фонари бежали навстречу, мелькая в окнах, как заполошные. А впереди стоял дом, милый дом, пока еще темный, но уже готовый встретить свою гостью.

Юля мялась перед входной дверью, пока я загонял машину в гараж. Ключи торчали в замочной скважине, но войти без меня она не рискнула. Улыбалась она тоже как-то вымученно, ее слегка потряхивало. Невероятно, но самоуверенная и безжалостная Гюрза боялась. Я открыл дверь и подтолкнул ее внутрь, иначе она наверняка не вошла бы сама.

– Миленько, – слегка срывающимся голосом произнесла она, оглядывая холл, – не хватает только оленьих голов над камином и куртизанки на шелковых простынях.

– Мы вполне можем это исправить, – ухмыльнулся я. Юля ядовито ухмыльнулась.

– Ты мою голову хочешь повесить над кроватью? Или тушку целиком?

Я загадочно улыбнулся и закатил глаза. Юля улыбнулась, но глаза были суровые, сосредоточенные. Она явно что-то просчитывала про себя, но нырнуть в это, как в омут не отваживалась. А на меня, несмотря на всю браваду, накатила какая-то мальчишеская робость. Юля опустила глаза и усмехнулась с прежней иронией, обхватив себя руками за плечи.

– Что-то зябко мне… Кто б согрел… – произнесла она и подняла голову, посмотрев с откровенным призывом. В ее черных глазах метнулся вверх пиратский абордажный флаг. Подбородок задрался вверх на недосягаемую высоту.

Бенц!

Разлетелась невидимая стена между нами. Осколки летели прочь, круша и сметая все на своем пути. Бенц! И волны горячего воздуха ударили друг в друга, сплетаясь и недоумевая: а что им делать дальше? Бенц! И два горячих фронта сплелись в огненном столбе, ударившем вверх яростным тайфуном. Я бросился на нее, рыча, как голодный лев. Она качнулась навстречу… Нет, не качнулась, а прыгнула, как черная пантера, голодная или жаждущая любви. Я подхватил ее худенькое, гибкое тело с таким волнующим, вкусным запахом, в котором смешались Арабские ночи, жар горящих апельсинов и кипящего кофе, вкусные и манящие запахи. Ее пальчики что-то такое делали у меня за спиной, копались в волосах и царапали шею, не больно и дразняще. В ушах приятно шумело, точнее, гудело, как от сильного трансформатора….

А вместо сердца пламенный мотор…

Мотор работал вовсю, заставляя кожу пылать и зудеть. Я неуклюже потащил Юлию наверх, едва не споткнувшись на лестнице. Она рассмеялась и укусила меня за губу, довольно сильно, но все же не до крови. Я зашлепал ногами по коридору и пнул первую попавшуюся дверь. Это была наша с Яной спальня, спальня, в которой я потом так ни разу и не ночевал, да и вообще захаживал редко. По дороге к кровати, я споткнулся и все-таки уронил Юлю, к счастью, на кровать. Она тихо пискнула, но промолчала, а я, раскидав в раже ботинки, как налакавшийся ковбой, рухнул прямо на нее.

Юля снова пискнула, а потом, как-то странно всхлипнув, начала тащить с меня рубашку. Воротник предупредительно затрещал. Я дернул на себе рубашку, стремясь как можно скорее прижаться всей кожей к ее горячему телу, сознавая, что сейчас, именно сейчас исполнится моя мечта…

Или не исполнится… если вдруг она, по какой-то причине вновь натянет на себя эту отчужденную змеиную маску…

И тогда я умру…

Я подавил в себе эти упаднические настроения и потащил с нее одежду. Тонкая кофточка сдалась без труда, а вот в джинсах я запутался, как студентик, впервые оказавшийся с девушкой наедине, потому что впопыхах стал тащить их с нее, не сняв сапоги, и окончательно запутался в них.

– Я сама, подожди, – шепнула она и ловко выскользнула у меня из рук, но я, рыча, опрокинул ее на спину и, взяв себя в руки, проворно расправился с ненужными остатками ее одежды. Юля упала на спину, разметав черную гриву по подушкам. А я прыгнул в постель, как моряк с фок-мачты, в прыжке избавившись от мешавших джинс, которые стянул вместе с трусами. Мы слишком торопливо потянулись друг к другу и в поцелуе стукнулись зубами, одновременно пробормотав «Извини». Это уже потом, когда мы чуть-чуть привыкли друг к другу, где-то через пару столетий, мы сжимали друг друга в объятиях, словно любовники со стажем. А тогда, в первый за этот вечер раз все было дико, необузданно, как в бешеной скачке мустангов, покоряющих выжженную солнцем прерию.

Бенц! И Вселенная закружилась хороводом звезд, когда мы в изнеможении упали рядом на подушки. А, может быть, это просто искры из глаз посыпались. Или что другое… Ведь так не бывает.

Так не бывает. А вот случилось!

Она откатилась в сторону и перевернулась на живот, натянув на себя сбившуюся простынь. Черные волосы, словно локоны Медузы, разметались по постели, каждая шевелилась по отдельности, словно живя собственной жизнью. Я откатился в противоположную сторону и, облокотившись, осматривал это великолепие.

– Почему ты на меня так смотришь? – спросила Юля, не поворачиваясь.