Не упусти радугу

— Только для «шарпсов», — сказал Джонатан. — Если вам для винчестера, обратитесь в службу снабжения. — Давно уже ему не приходилось отвечать на пароли. Некоторые из них, как, к примеру, только что прозвучавший, всегда поражали его своей бессмысленностью: действительно, в винтовках системы «шарпс» даже не применялись медные капсюли.

— В таком случае это вам. — Незнакомец извлек из кармана сложенный лист бумаги.

Джонатан взял письмо.

— Наверное, устали с дороги. Может, зайдете выпить кофе и перекусить?

— Нет, спасибо. — Только теперь посыльный улыбнулся. — Мне приказано передать послание и сразу же уезжать, чтобы нас не увидели вместе.

— Ох уж этот Макнесби! Готов все на свете окутать тайной! Ну кто, скажите на милость, может нас тут увидеть?

— Хороший вопрос, — рассмеялся незнакомец. — Спасибо за приглашение, но я, пожалуй, лучше вернусь в поселок.

— Ответ не нужен?

— Об ответе речи не было.

— Ну, хорошо. Спасибо.

Джонатан проводил глазами удаляющегося всадника. «Почему я всегда оказываюсь прав? — стиснув зубы, подумал он. — Неужели нельзя было хоть раз ошибиться?» Стараясь перебороть охватившее его отчаяние, он закрыл глаза.

Все так, Макнесби, бесспорно, обожает шпионские страсти и томится по острым ощущениям времен службы в военной разведке, но, однако же, Макнесби при этом человек деловой и не станет тратиться на нарочного без серьезной на то необходимости. Покосившись на листок, все еще зажатый в руке, Джонатан вздохнул. Да, умеет он наломать дров сгоряча, а потом об этом жалеть. Пораскинь он вовремя мозгами, он бы ни за что не стал в письме к Макнесби упоминать Кейт. Злость на нее за то, что она, используя их такие краткие и прекрасные мгновения близости, пыталась что-то от него выведать, длилась ровно столько, чтобы он успел отправить письмо, а потом иссякла. Да и возможно ли дольше сердиться на женщину, которая, чуть заподозрив, что ему с ней плохо, начинает смотреть на него такими огромными горестными глазами?

Джонатан устало провел рукой по лицу и направился к дому. Последние три недели были для него сущим адом. Восемнадцать проведенных в постели часов не охладили его страсти. Более того, теперь он вообще ни о чем другом не мог думать. Целую неделю после той метели Джонатан боролся с собой. Если бы не данное Кейт слово, он бы давно уже затащил ее в свою спальню.

Когда Чарли повез Кейт с Луноцветкой в Саутпасс-сити, чтобы Кейт могла подать заявку на собственный участок, Джонатан поначалу радовался. Он рассчитывал, что его пытка на этом кончится, но не тут-то было. Ему стало еще хуже.

Он не только хотел Кейт так же страстно, как и прежде, теперь он еще чертовски скучал по ней. Без нее кухня казалась опустевшей, все в доме навевало тоску, словно она увезла с собой часть их жизни. Мальчишки целыми днями бубнили только о том, как хорошо, когда миссис Мерфи дома, да жаловались на отцовскую стряпню. Он, черт побери, и сам уже устал от собственной стряпни!

Минут пять ему понадобилось, чтобы разыскать на заваленном посудой столе свои очки, но наконец они нашлись, и Джонатан сел читать. В послании Макнесби лаконично и без обиняков приказывал ему следить за обоими подозреваемыми и ни в коем случае не упоминать при них его, Макнесби, фамилию. Сам же он, говорилось далее, постарается при первой возможности приехать, чтобы лично проверить полученные от бывшего агента сведения.

Джонатан сидел как оглушенный, глядя невидящими глазами на гору грязной посуды на другом конце стола. Что же такое могли эти двое натворить? Война уже давно кончилась, а Кейт и ее братец до сих пор такие важные персоны, что ими самолично интересуется бывший начальник шпионского управления… Кто знает, растерянно думал он, удастся ли теперь вытащить Кейт из этой каши, которую он сам же заварил.

Несколько часов спустя Чарли разыскал компаньона в студии. Джонатан был так увлечен своей картиной, что даже не заметил его.

— Решил заглянуть к тебе по пути, сказать, что мы уже вернулись. И еще: Кейт просила передать, что придет завтра утром. — Чарли стянул с головы шляпу и начал вытряхивать ее о голенище.

— Не пыли! — раздраженно буркнул Джонатан. — Краска еще не высохла.

Чарли удивленно приподнял брови: Джонатан, как правило, относился к своему искусству довольно равнодушно, во всяком случае, прежде ею никогда не волновала пыль в студии. Он с любопытством заглянул ему через плечо — и остолбенел. С холста на него смотрела Кейт Мерфи, но это была совершенно незнакомая ему Кейт.

Портрет, как и все работы Джонатана, грешил кое-какими неточностями — нос съехал в сторону, глаза явно были великоваты, но Чарли ничего этого не замечал. Он видел одно только призывно мерцающее лицо Кейт, окруженное облаком пушистых волос. Чуть приоткрытые губы застыли в полуулыбке, намекая на известную ей одной тайну, а загадочный взгляд зеленых, как трава, глаз манил и завораживал.

Это был портрет страстно влюбленной женщины.

Наблюдая за тем, как Джонатан кладет последние мазки на сияющий нимб ее волос, Чарли присвистнул.

— Я так понимаю, тебе лучше на ней жениться, Джон, — сказал наконец он.